Гибель надежды

(Глава первой части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне")

Свершилось самое страшное для меня! Корабль показывал мне планету во всей ее красе - совсем не так, как в учебных проекциях обучающей машины.
Яркое оранжевое Солнце, изумительно подсвечивая пушистые облака, наполняло особой значимостью дымку атмосферы, лазурь архипелагов и группу зеленых материков, словно поясом жизни окольцовывающих планету по экватору.
А совсем в небольшом отдалении от планеты, словно шариками ноздреватого сыра, поблескивал эскорт трех небольших лун. Одна из лун уже склонялась к горизонту планеты, заходя за нее с подсолнечной стороны, а две других, видимо осколки еще большего небесного тела, восходили над планетой с запада.
Теперь, в отличие от всего времени полета экран каюты ожил, превратившись в дисплей, по которому лениво позли какие-то графики, символы и замысловатые стрелочки. .
Я обиделся на себя, поскольку все это время не воспринимал грамматику Овалона всерьез, наивно полагая, что это игра, по окончанию которой придуманный кем-то язык мне никогда не понадобится.
Теперь, напрягая память, я с трудом читал иероглифы, смутно понимая, что корабль рассказывает мне о месте высадки и еще о чем-то важном, относящемся к посадке. Но зачем мне это? Этого прочитать я не смог..
Нет, это не было миражом или игрой наркотика в моей крови.
Я мог разглядеть планету и свое новое солнце, и небольшие луны во всех мельчайших подробностях, чего никогда не бывает с такой невероятной точностью в наркотических миражах или на мультиках, нарисованных художниками.
Хрупкая надежда проснуться в земном бункере, среди товарищей и врачей с болью и конвульсиями иссыхала в моем сердце.
Мы прибыли!
Это была реальность, противоречащая всему, что я знал.
И за время полета мне был присвоен шестой социальный сан. Сегодня я стану Гостем...
Я весь сжался в комочек, и хотел, но не мог кричать.
Я был в отчаянии, и прислонившись лицом к холодному экрану, панически пытался отыскать среди миллиардов незнакомых звезд ту единственную, где осталась мама...
Хаотически перебирая в уме все, что знал о космосе, я вдруг понял, что это не Луна, не Марс и даже не далекий астероид, о котором я увлеченно читал еще в школе в фантастическом романе "Пленники астероида".
365 световых лет от родного Солнца! Ни малейшей возможности добраться назад.
Даже если удастся послать сигнал, то его услышат только десятые потомки...
Мне стало плохо, ноги подкосились сами собой, и я упал на пол и так и сидел, опираясь рукой об экран и растерянно глядя на звезды...
Потом, много лет спустя , принимая на Земле своего 14-и летнего сына, я снова увижу этот неконтролируемый приступ страха, только уже в глазах своего мальчика.
Говорят, так проявляется "Синдром прыжка". Им болеют все в первый раз, пронзившие Галактику. Это расплата за дерзновение перешагнуть через бездну...
Раз уж мы коснулись санов и Гостя, то придется мне немного отступить от повествования для разъяснений:
Овалон-2 - планета созданная детьми, выжившими в ужасной катастрофе.
Было бы наивно полагать, что на этой планете могут употребляться такие земные понятия, как детство и возраст совершеннолетия.
Сказать, что люди Овалона живут в реальном коммунизме, равенстве и гармонии - значит не сказать о них вообще ничего, потому что наши представления об этих вещах наивны и смешны даже для их малышей.
Суть социального устройства Овалона-2 земному человеку понять сложно.
Это общество, в большей степени основанное не на законах и экономике, а на врожденных потребностях и свойствах характеров людей, запечатленных в генах сотнями проживших без насилия поколений.
Их представления о жизни и морали для земных людей мало понятны и граничат с безумием. Если вы читали мою раннюю повесть "Каникулы с отцом в аду", в которой я описываю своего сына Дарса, то конечно, заметили непреодолимую разницу между его восприятием жизни и нашим. И хотя генетически мы способны спариваться с Овалетянами , нам очень трудно понять их логику. Именно поэтому я вскоре в панике бежал оттуда, попросив вернуть меня на корабль, идущий в район земного Солнца. Но об этом позже.
А сейчас о санах.
В обществе Овалитян юридических понятий «ребенка» и "детства" нет. Эти слова они заимствуют из прошлых времен для описании земных народов, никогда не относя к своим малышам.
Было бы странно надеяться, что на планете, созданной детьми, взрослые имеют больше прав и свобод.
Даже оказавшись на Земле, Овалитяне не изменяют этот принцип в отношении наших земных детей, тех, с которыми дружат или которых обучают в секретных школах.
По понятиям Овалитян, единственной основой для взаимных ограничений в поведении и в использовании территорий разумными существами может быть только договор. А поскольку наши люди не стремятся договариваться с ними о гуманных принципах поведения, то у нас на Земле они никогда не считаются с нашими законами, границами и правилами отношения к детям, большей частью делая, что хотят...
Их система прав и доверия к человеку основана не на возрасте или мировоззрении, а на личной способности человека самостоятельно действовать и нести ответственность за поступки.
И поэтому на планете Овалон-2 для всех, кто еще не готов к ответственности, есть только одно универсальное понятие - опекаемый человек.
Опекаемый, это человек, в силу любых обстоятельств не способный жить без заботы других людей.
Забегая вперед, отмечу, что системы образования в форме земных школ и ВУЗов на Овалоне нет.
Воспитание ребенка начинают родители, доводя к пятилетнему возрасту его знания о жизни до четвертого сана - уровня, при котором малыш без посторонней помощи может жить в любой точке планеты. В мире , в котором человек получает все необходимое в любом месте и по первому требованию, на этом основные родительские функции и заканчиваются.
Дальше малыши совершенствуют свои знания в детских группах, различающихся по интересам, где они поднимают свой сан с разной скоростью, независимо от возраста, вплоть до двенадцатого сана.
Что такое Сан, понять трудно. Это не оценка и не статус в обществе, а скорее набор критериев, расширяющих свободу и ответственность личности. Овалитяне рассматривают свободу неразрывно с ответственностью.
И поэтому, например, седьмой сан, открывающий человеку доступ к управлению транспортными средствами, включая наземные, подводные, воздушные и космические, обязывает его всегда брать на себя ответственность в сложной ситуации на транспорте.
Полностью готовый к жизни человек получает двенадцатый сан, и дальше его возможности определяются деловым рейтингом в связи с конкретными достижениями в тех или иных областях. Более высокий рейтинг позволяет управлять значительными ресурсами и энергией в обществе. А исключительно высокий рейтинг нагружает человека обязанностью отвечать за судьбу планеты в правительстве.
На Овалоне для всех разумных существ есть только три гражданских статуса: Опекаемый, Гражданин и Гость.
Причем Гость - это тоже Опекаемый шестого Сана - человек, достаточно владеющий знаниями, чтобы он мог безопасно жить на планете.
Статус Гостя отличается от «обычного опекаемого» двумя особенностями: Гостю назначается опекун, но при этом никто не станет обучать его выше шестого сана.
Смысл опеки на Овалоне-2 отличается от земной. На Земле опекаемого ограничивают в правах.
Овалонцы, напротив, стремятся подтолкнуть опекаемого к самостоятельной деятельности, чтобы как можно скорее повысить его сан.
Но, как я уже сказал, Гостю с первых же шагов назначается личный опекун. Чаще всего это юноша или девушка из студентов социальных наук или знатоков земной истории.
И вот этим Гостем, проспавшим в своих сомнениях половину обучения, сейчас должен был стать я.
Созерцая на экране весь этот искрящийся загадочный мир, я поймал себя на страхе покинуть чужой корабль, ставший уже таким привычным, уютным и надежным.
Я с замирающим сердцем представлял себе, как чужой корабль извергнет меня в Мир чужих людей.
Я смотрел на их мир с высоты орбитального полета, и мое сердце сжималось от невероятной мысли, о которой я даже не мог мечтать мальчишкой: " Я летел в космосе! На борту космического корабля. Я смотрел на облака, на океаны, на острова другой планеты ..."
Кто из нас в детстве не мечтал об этом?
Но правда была в другом.
Там, внизу был чужой мир.
С мягким шелестом шлюзовой камеры, уравнивая привычное для меня давление воздуха в одну Земную атмосферу с 0.8 атмосфер Овалона, дверь каюты плавно отворилась, и вошла Ланна.
Девушка казалась слегка заспанной и совсем неизменившейся после наших лесных объятий четыре месяца назад.
Меня даже передернуло: весь ее вид кричал мне о том, что для нее этих четырех месяцев совсем не было!
На ней была полупрозрачная туника, которую трудно было бы назвать одеянием, и все красоты ее бюста просматривались через тунику откровенно.
Раньше я никогда прежде не видел Ланну в таком одеянии, если не считать отдельные моменты нашей близости. Здесь на корабле, который воспринимался общественной территорией, это было равносильно тому, что она ходит по офису в прозрачном купальнике.
Из недр обучающей машины я уже знал, что с подобными странностями этой южной культуры мне придется встречаться теперь везде.
Планета Овалон-2 - молодая планета, вращающаяся вокруг своего Солнца по по почти круговой орбите. Ее материки и острова, расположены, в основном, на экваторе. Поэтому сезонные колебания климата здесь малозаметны, а климат напоминает начало лета земных в Сочи. И было бы странно полагать, что жители этого теплого мира нуждаются в какой-либо существенной одежде.
Но это теория, преподанная мне корабельной обучающей машиной.
Совсем иное дело - живая девушка, вот так откровенно вошедшая к тебе после месяцев разлуки.
Стараясь скрыть непроизвольную физиологическую реакцию, я бросился к ней со словами упрека и радости.
- Где ты была все это время? Почему оставила меня одного? – шептал я, целуя и лаская Ланну.
Девушка не ответила, одарив меня затяжным поцелуем.
- Тебе следует переодеться, корабль готовится к выгрузке, – ласково улыбнулась она, обращаясь со мной так, словно я теперь стал ее маленьким ребенком.
Ланна скептически осматривала сверху вниз мой помятый за эти месяцы спортивный костюмчик и майку-безрукавку, с которыми я не расставался на корабле нигде, кроме бассейна.
Она мягко взяла меня за руку, словно маленького, и властно подвела к стене-экрану, показывающему планету:
- Смотри! Мы скоро будем там, среди всего этого великолепия цветов, зелени и света.Неужели ты и там будешь боязливо скрывать свою кожу от посторонних глаз и солнечных лучей? - иронически спросила девушка, задиристо дергая меня за майку.
- Тебе нужна одежда, в которой ты сможешь чувствовать красоту мира, его Солнце, его тепло, каждое дуновение ветерка, - смеялась она, поворачивая меня к экрану.
В следующую секунду я внезапно ощутил себя почти раздетым. Я даже вскрикнул от изумления, потому что впервые корабль проделал со мной такую невероятную магию. На мне, так же как и на Ланне, исчезла майка и трико, и появилась легкая шелковая туника, переброшенная через плечо.
Ланна едва заметно улыбнулась моему испугу и только дружески, но сильно сжала мою ладонь.
На секундочку я испугался, подумав, что если они способны проделывать со мною такое, то что они вообще при желании могут с нами всеми сделать? Но я тут же я успокоил себя, вспомнив, что это ведь только сон, - виртуальная реальность, созданная кораблем в моем мозгу..
- Не понимаю, зачем все эти игры и иллюзии: шлюзовые двери в каюте, процедуры в переодеванием, которых на самом деле нет? Ведь это, если я правильно понял, нам с тобой только снится в виртуальной реальности. На самом деле мы сейчас лежим где-то в недрах корабля, в тесных снотворных камерах с подключенными к голове электродами и смотрим мультики, которые корабль по проводам посылает нам прямо в мозг, – искренне недоумевал я.
Девушка добродушно усмехнулась и строго поправила меня :
- Нет милый, нет камер с электродами. Нет и наших тел облаченных в эти туники. Мы сами, этот экран, эти стены и двери, все вокруг - просто сгусток энергии, система ее полей и частот. Наш корабль - тоже сгусток энергии несущийся по Вселенной. Наши живые тела были моментально разобраны кораблем на атомы, когда он накрыл нас в том лесу своим энергетическим лучом. Корабль испарил наши тела, превратив их просто во вспышку излучения. Но он делал это последовательно, слой за слоем, очень быстро записывая в память своего волнового э-э-э "компьютера" нашу структуру с точностью до каждого атома.
То, что мы сейчас видим и чувствуем, это происходит не с нами и не в нашем мозгу. Земному человеку, привыкшему различать материю, информацию и энергию, объяснить это трудно. Но я попробую подобрать сравнения: все, что мы мыслим и чувствуем происходит, как бы внутри э-э-э "компьютера", в математической матрице, описывающей причины и следствия, которые чувствовали бы наши тела, если бы мы сейчас были живы.
Произнося "компьютер" Ланна немного замешкалась, подбирая близкое по смыслу слово. И я понял по выражению ее лица, что программа, имитирующая Ланну, не была довольна этим земным сравнением.
После ее слов я окончательно запутался.
- Значит, меня сейчас нет в живых! И тебя тоже нет! Нет ни этих кают, ни шлюзовых дверей, ни шипения выходящего воздуха! Все это нам только кажется? Но зачем? – в глубокой растерянности спросил я.
...Сейчас, спустя много лет, когда я пишу эти строки на компьютере, нам, уже видавшим фильмы "матрица" и играющим в виртуальные миры на дисплеях, все, что я пережил тогда, уже не кажется таким уж бредовым и непостижимым. Но тогда, в 1980 году...
Лана нежно взяла меня за локоть, прикасаясь пальцами к уже зажившему шраму, оставшемуся от глубокой раны на венах. Это был след от моей попытки вскрыть себе вены зубами на третий день полета.
Таким способам я пытался проснуться, возвратиться в реальность, избежать надвигающегося безумия...
Я проделывал эту попытку восемь раз подряд. Но корабль заживлял рану, останавливая кровотечение, моментально возвращая меня к началу операции...
- Этот шрам? Его у тебя прежде не было, – укоризненно сказала Ланна, а затем, догадавшись, смутилась и очень мягко добавила:
- Выходя из корабля, ты можешь избавиться от него. Можешь даже забыть о нем вместе со всеми переживаниями.
- Это как? – изумился я.
- Такова технология корабля, – улыбнулась девушка, обнимая меня игривым, задорным жестом.
- Когда корабль начнет строить наши молекулярные тела, выводя их лучом из сгустка энергии, он способен
изменить схему. Может например, стереть из схемы все, что происходило на корабле, или часть этого.
Голова буквально гудела у меня от перенапряжения. Тени ужасных догадок копошились в глубине подсознания:
- Значит, корабль может воссоздать меня не таким, как я есть, а измененным произвольным образом? Например, вместо легких создать жабры или излечить язву желудка, воссоздав желудок по новым чертежам? Значит он способен сделать с моим телом, личностью вообще все, что ему заблагорассудится, – отстраняясь от девушки, словно от Дьявола, испуганно прошептал я.
До меня внезапно дошло, что я общаюсь не с Ланной, и даже не с ее виртуальной копией в своем мозгу, а вообще неизвестно с чем! С кораблем? С его компьютером? С бесформенным сгустком энергии, притворяющимся нами с помощью математических моделей?
Меня прошиб липкий противный пот, потому что я понял, что это даже не я подумал об этом сейчас! Все мои мысли, чувства и эта одежда на мне - только математическая формула в огромном сгустке энергии, летящем посреди космоса...
Жуткий страх ледяными струйками дрожал внутри меня, парализуя волю и ослепляя сознание.
Но корабль, частью которого я являлся, видя этот страх во мне, как и в случае с венами, быстро пришел на помощь. То, что рядом со мной сейчас называлось Ланной, тоже почувствовало этот страх и сказало ласково:
- Ты не должен принимать это близко к сердцу, – словно мать ребеночку, увидевшему ночной кошмар, нежно сказала она, беря меня за руку.

- То, чего ты боишься, - возможно только в случае аварии. Аварии в космосе, конечно, иногда случаются. И тогда корабль может исказить предметы. Но для злого умысла у него нет мотивов и знаний. Это же корабль, а не медицинский центр, - улыбнулась девушка.
И тут мой ум посетила такая мысль, что я даже про страх забыл, воскликнув как маленький:
- Ты сказала про медицинский центр! Правильно ли я тебя понял? Значит, где-то там…
Я сделал непринужденный жест в сторону красующейся на экране планеты…
- Значит, где-то там, внизу, есть машины, способные разобрать человека на атомы, вырастить ему новые органы или отремонтировать мертвого?!
- Это не совсем так. Мы, конечно, можем лечить повреждения и продлевать жизнь, но совсем не так, как пишут ваши фантасты и мечтают ваши медики, - возразила девушка, а затем, подумав немного, добавила:
- Это только в самом начале пути, когда малыши начинают осваивать органику, им кажется, что тела можно ремонтировать, как машины, вставляя в них готовые органы, выращенные в пробирке. Но на самом деле такие органы никогда не будут дружить с организмом полностью. Разве это будет здоровая и полноценная жизнь?
- Я тебя не понимаю! Какие могут быть проблемы при вашей технике? Я читал в журналах, что в будущем, даже на Земле, научатся клонировать клетки, создавая людям запасные органы в точности, похожие на их собственные, - окончательно запутался я.
Девушка игриво посмотрела на меня, как на маленького братика. Вообще, все ее отношение ко мне заметно изменилось с тех пор, как мы расстались на Земле. И я это болезненно чувствовал.
- От штамповки органов как запасных частей, все, кто это попробовал, отказываются. Части организма растут правильно только в самом организме. Им для этого нужны его сигналы - подсказка организма. Медицинский центр, машина, помогающая живому человеку восстанавливать повреждения, но не фабрика запасных частей для мертвых или сильно разрушенных тел. А корабль просто записывает и воспроизводит молекулярные копии. Делать что-то новое, чего еще не было в живом теле, он не может, - пояснила она.
Я опешил, недоверчиво смотря на свою подругу. Мы, земляне, конечно, верим в своих фантазиях в чудеса медицинских знаний будущего. Но тут передо мной было нечто совсем иное. Осмыслить это я не мог.

- Сколько же лет вы живете с такими возможностями? – поинтересовался я, еще не совсем переварив услышанное.
- Ах, ты об этом! – звонко засмеялась Ланна, и ее смех наполнил каюту весной, запахом недавней грозы и свежестью озона.
- Мы живем примерно сто сорок лет. И это не предел прочности тела при здоровом детстве и хорошем уходе. Сами люди устают от жизни, теряют способность удивляться новому и желают уйти на покой. Но ценных обществу людей обычно уговаривают задержаться в жизни, пока им не найдут замену, – спокойно ответила Ланна.
И от этих ее слов я внезапно вспомнил слова моей матери.
Это было почти год назад, когда я впервые привел девушку познакомиться с мамой.
Ланна произвела на мать неожиданное впечатление. Она все время всматривалась ей в глаза, нежно брала ее за руки и настойчиво поила чаем.
- Именно такой я и мечтала увидеть твою девушку, - сказала мама мне на следующий день.
- Именно такая женщина подойдет человеку с твоим характером, твоими увлечениями, фантазиями и странностями...
А затем мать задумчиво добавила загадочные для меня слова:
- Эта женщина намного старше, опытнее и сильнее тебя духом. Она только внешне кажется юной и хрупкой.
- В каком смысле "кажется"? - не понял я.
- Ой, не бери до головы! Она замечательная! - отмахнулась мама.
Теперь, вспоминая эти слова, я внезапно понял, о чем догадалась мама, разговаривая с девушкой.
- Сколько тебе лет? – осторожно спросил я, всматриваясь в ее прекрасные черные огромные глаза.
То, что стояло передо мной в моем виртуальном сне, поняло мой страх и улыбнулось нежно:
- Мне еще только пятьдесят шесть лет. Я еще очень молода как женщина и будущая мама, - робко ответила девушка.