После той страшной находки в присыпанной пеплом пещере Елан долго не мог прийти в себя. Тара и Маджаг как-то очень быстро оправились от шока и уже на обратном пути, в полутьме наступившей ночи, при колеблющемся свете факелов прагматично обдумывали случившееся:
- Это, конечно, ужасно, но собственно что для нас меняется? Мы и так знали, что родителей нет в живых, но два года терялись в догадках, что с ними случилось? Почему не осталось следов? А теперь... Теперь все прояснилось. Это даже лучше и легче, когда знаешь правду, - потухшим голосом рассуждал Маджаг.
- Ликадью - страшный человек. Он о них знал и ничего не сказал. А, наоборот, выслеживал нас и выжидал два года, пока мы повзрослеем, чтобы продолжить затею родителей,- всхлипывая, отозвалась девочка.
- Ну-ну, сестричка. Это уже дела давно минувших дней. Нам сейчас нужно не о них, а о себе думать. Мы ведь так и не поняли, что там произошло. Что могло так гореть в пещере? Просто магия какая-то... Явно не осветительное масло. Даже если бы они случайно кувшин масла разлили и тот загорелся на полу пещеры, все равно, они бы успели укрыться в туннелях, и такого пекла бы точно не было, - обнимая на ходу за плечи, успокаивал девочку юноша.
Елан слушал друзей, словно через какой-то туман. Ему казалось, что он не может проснуться.
- Да как вы можете равнодушно об этом рассуждать?! Вы разве не поняли, кто там лежит? Это же мой отец и ваши родители. А Комиссар все знал. Все нарочно подстроил. Я его завтра убью! - срываясь на истерику, закричал Елан.
Его голос звучал над низкорослым горным лесом так отчаянно, что даже всхлипывающая Тара успокоилась и жестко возразила :
- Никого ты завтра не убьешь, Елан! Или ты, хочешь нас всех вслед за родителями отправить? И потом, чем доказано, что это Ликадью виноват?
- А мне плевать! Плевать - виноват или нет. Плевать, повесят нас потом или забьют до смерти плетями на Народной площади, - заорал на нее Елан так, что даже в далеких болотах что-то проснулось и ухнуло.
- Прекрати истерику, мелкий! Тара дело говорит. Ну, ты сам подумай, какой резон Комиссару было их убивать? Если убил он, то зачем нас два года тайно пасти, а потом по родительским стопам направлять? - тоже заорал на него Маджаг.
И от этих простых слов Елан немного пришел в себя и уже с сомнением в голосе ответил:
- Мне Баскар, старик-Свидетель, умирая, сказал, что этот гад - страшный человек. Может, он сам не убивал. Может в смерти его вины нет. Но то, что он, Народный Комиссар, тайно практикует запретную магию, - это факт. А иначе как объяснить тот адский огонь в пещере? И почему Комиссар шар тайком от Народной Власти хочет получить? И не только нам, а, видать, еще и родителям его заказывал...
- Вон оно что! Молодец, мелкий! Если бы не твое нытье, я бы сам никогда не додумался, - внезапно похвалил паренька Маджаг.
Тот опешил от такой перемены ветров. И даже сообразительная Тара недоуменно спросила:
- Ты о чем, братец?
Юноша только хмыкнул в ответ. Но затем, спустя минуту всеобщего молчания, задумчиво сказал:
- Мы и так уже додумались, что дело не в драконе, не в его шкуре, не в яйце, и даже не в самом шаре. Помнишь, сестричка, цель родителей всегда оставалась для нас загадкой? Сколько мы их не спрашивали, зачем нужно Драконов сбивать, никогда не получали ясный ответ. В конце концов это просто стало для нас семейной традицией. Неким священным долгом. Мол, наш прадед мастерил шар и ходил на Дракона, дед пошел по его стопам, а теперь вот родители...
- Да, это так. Родители всегда отмалчивались или говорили, что это очень важно - подбить дракона. Мол, чем нахальнее и рискованнее мы это сделаем, тем лучше будет для всех, - согласилась девочка.
- Значит, все гораздо глубже. Есть какой-то смысл, магический ритуал, о котором знал еще наш прапрадед. И в этом священном ритуале замешан Комиссар. Судя по всему, он был с ними заодно. Видимо, так же, как и нас, снабжал родителей всем необходимым, - завершил мысль Маджаг.
- Знал он или не знал, что там деды когда-то задумали, но я все равно его убью! Как вы не понимаете?! Ликадью, враг народа, замаскированный рецидив. Там в пещере сработала древняя магия, про которую комиссар знал и не донес Судье! - перебил юношу Елан.
- Ну, а ты кто? Ты не враг народа, если делаешь шар... А родители тоже враги? И деды... И прадеды тоже? - возмутилась уже совладавшая с слезами Тара.
Елан не ответил, а только поджал губы и решил действовать в одиночку, когда подвернется случай. Он молча слушал, как ребята договорились до откровенного и мерзкого предательства. Мол, нужно промолчать про найденную пещеру с трупами и просто делать свою работу. Мол, это единственный в их положении способ разобраться во всем.
Сам Елан так, разумеется, не думал. И уже, устраиваясь спать на шкурах в пещере, сладостно просматривал в воображении, как на днях столкнет камень на голову тщедушному и малокровному Ликадью. У него все никак не выходил из памяти образ обгорелого отцовского ботинка с дарственной надписью, сделанной его собственной рукой.
На Земле иногда говорят: "Неисповедимы пути Господни." Мы никогда не знаем, чем обернется тот или иной поступок в будущем.
Может быть, если бы не было этого злополучного ботинка или не найди его в той пещере Елан, он бы быстро успокоился, как и двое его друзей, тоже потерявших в роковой пещере родителей. И тогда... Тогда дальнейшие события могли бы разворачиваться совсем иначе....
Иногда, я тоже думаю, "Неисповедимы пути Богов. Но были ли те таинственные существа подарившие нам свой Разум, были ли они Богами? Могли ли они умирая, что называется на последнем дыхании позаботиться о своих наследниках? Иначе говоря, могли ли они задумать тот не доступный нашему пониманию план разрушения Проклятия, который должен был сработать только через долгие и страшные тысячелетия человеческого отчаяния?
Но если они не были Богами, то как смогли рассчитать, предсказать или настроить в одну таинственную цепь, всю эту непостижимую для человеческого разума череду случайностей?
Но тогда в пещере...
Тогда, мальчишке на глаза попался обгоревший кусов отцовского башмака, не давшего ему успокоиться.
И засыпая, Елан твердо решил притвориться: работать с ребятами, а потом убить Комиссара и сбежать навсегда прочь. Ведь теперь он уже точно знал для себя, что затея с шарами и охотой на драконов была губительная и бессмысленная. Ведь об этом и говорил не раз старый, мудрый Свидетель Баскар.
Валяясь в пещере на подложенных под голову шкурах, с мокрыми от слез глазами, мечтая о возмездии, мальчишка сам того не сознавая прошел очередной крохотный шаг в чьем-то невероятном и очень древнем плане победы над Проклятием...
- Я убью его, сброшу камни прямо на голову, - шептал засыпая мальчик.
Но такого удобного случая не представилось ни на следующий день, ни затем, много дней спустя. Ликадью, как обычно, регулярно приходил то один, то со своим свирепым помощником, приносившим ребятам мешочки с едой.
Работа над шаром с этими замечательными материалами продвигалась быстро. И Комиссар заметно радовался, часто награждая ребят похвалой и заманчивыми посулами о будущей счастливой и сытной жизни.
Но как ни старался Елан занять удобную позицию на уступах, над головой Ликадью, ничего не получалось. Тот словно чувствовал опасность и при малейшем намеке на угрозу, моментально отходил в сторону.
И это дико раздражало и даже откровенно пугало Елана. Он даже начинал верить покойному Баскару, что Ликадью - адская бестия, Сатана, Дьявол.
Примерно через месяц труда, когда шар был, в основном, сшит и аккуратно разложен на поляне возле пещерной стены в ожидании своей корзины и тепловой горелки, Ликадью, внезапно заявившись к ребятам, сказал:
- Вы вдвоем без Елана теперь справитесь. А он мне нужен в другом месте.
- Не-ет! Мы так не договаривались! Или вместе, или доделывайте все сами, - вытирая грязные руки о грудь, возразил Маджаг.
- Вы хотите закончить дело или нет? Хотите сразиться с Драконом, или желаете стать его добычей? - хладнокровно процедил комиссар, а затем добавил:
- Шар, допустим, вы почти сделали. Но еще необходимо оружие.
- Ну, так сами говорили про старинный мощный арбалет с металлическими каленными дротиками! - возмутилась находчивая Тара.
- Я соврал. Его у меня нет. Но если бы даже был, я бы ни за что не отправил бы вас с ним против такого чудовища. - иронически возразил мужчина, с неприкрытым интересом в упор рассматривая девочку.
- Как соврали? Нет арбалета? Тогда что? - изумился Маджаг, а его сестричка даже присела на траву от такой откровенной наглости.
- Да, соврал. А чего тут странного? Или вы считаете, что я должен был вам с первого мига довериться? - иронически кривясь, отозвался тот.
Некоторое время ребята молча переваривали услышанное.
А затем, обескураженный Маджаг спросил:
- Ладно, вы нам не верили. Но если арбалета нет, тогда что?
- Другое, сильное оружие. Вот для этого мне и нужен Елан. Он у вас самый ловкий на руки и недоверчивый, - усмехнулся Ликадью, уже настырно подталкивая Елана к выходу их пещеры.
Отступать было некуда. Маджаг огорченно кивнул, процедив сквозь зубы как можно более грозно, по взрослому:
- Если с мелким что-то случится... Если вы не вернете его назад, я лично сожгу этот шар прямо на этой поляне. Ясно?
- Успокойся, глупышка. Ну скажи, зачем мне, чтобы наказать, или убить, или пытать, уводить его от вас, когда я бы мог все решить прямо там, в подвале городской управы, верно?
- Вы кто? На народного служителя не похожи. Может нам вас самих следует сдать Судьям? - дерзко пошла во банк, бесстрашная Тара.
- Я? А вы еще этого не поняли? - с интересом, словно увидав для себя что-то новое, рассматривая девочку, отозвался тот:
- Я защитник Народа! Его слуга и надежда, - иронически закончил он.
- Надежда? - с открытым вызывающим сомнением в голосе, переспросила девочка. Ей видно уже не было чего терять, и просто так отдавать друга на растерзание она не желала.
- Хотите, я расскажу вам одну сказочку. Из запретных легенд прошлого? - вдруг совсем дружески, продолжая иронически их разглядывать в упор, предложил тот.
Ребята переглянулись и кивнули, что им еще оставалось ответить?
- Это было давно, и ужасно далеко от сюда, - присаживаясь рядом с ребятами на камень, задумчиво начал Комиссар:
- Однажды, Древние и могучие Боги поссорились, потому что один из них, по прозвищу Светоносный, без попущения остальных, вдохнул тепло и свет Звезды Разума в сердца других низших существ. И тогда, другой Бог по прозвищу Мудрейший, метнул молнию в голову своего Светоносного Брата, пожелав убить его, и тем самым, нарушив строжайший запрет. И он убил бы его на месте молнией, если бы не гнев главного Бога из всех Богов, который посохом успел чуть отклонить молнию. И та попала не в голову Светоносного, а в его корону, в магический камень короны, который светился Звездою Разума, божественна зажигая пылкие сердца...
Так был спасен Светоносный, но камень, огненная Звезда Разума была разбита на три осколка. И сами Боги без света этой разбитой войною Звезды разума, очень быстро зачахли, оставив после себя только своих несчастных потомков. Творения Светоносного Бога, - из-за которого и начался весь раздор, - задумчиво, медленно и негромко рассказывал Комиссар, изумленным и застывшим на месте детям:
И пока они в шоке от услышанной легенды переглядывались, мужчина негромко продолжил:
- Разбитая ударом Брата Звезда разума не только погубила самих Богов. Тем страшным поступком и Дети Богов чьи сердца были зажжены Огнем Звезды Разума, на вечно были разделена на три, разрозненных Мира. И страшное Проклятие упало на них, после того, как погас огонь воспламенившийся их сердца. С тех давних пор и вовеки веков, они обречены страдать, ошибаться, совершать бессмысленные жестокости, мучительно пытаясь найти Божественный Свет Создателей. Но каждая из горстка Детей Богов имеет только часть разбитой Звезды, - одни сохранили Любовь, другие - ум и расчет, а третье - только Надежду, - печально покачав головой, сказал Камиссар.
- Что должны сделать в вашей сказке, те, брошенные Дети Богов? Что нужно им сделать, чтобы побороть Проклятие?!, - отважно воскликнула изумленная Тара.
- А отменить или побороть это ужасное Проклятие не в силах ни кто. Слишком уж высока была вина, того, кто ради веры и истины, метнул в Брата Молнию, - вздохнул Комиссар, внимательно и с интересом рассматривая их глаза.
- Ни кто и ни когда? - переспросила девочка, которая, наверное, первая почувствовала в рассказе подвох.
- Ни кто! До тех самых пор, пока три затерянных во мраке горстки Детей Богов, три тлеющих осколка разума отыщут друг друга и возьмется за руки. Лишь взявшись за руки, лишь бросив вызов мгле, страданиям и страху Отцов, три тлеющие в сердцах Искры Богов, вновь вспыхнут Звездою Разума, - печально покачав головой, закончил рассказ Ликадью.
А затем, махнув рукой онемевшим детям, сказал:
- Пошли, Елан. Нужно успеть до темна.
Они пошли сначала вдоль скалистой стены пещерного города, а затем все глубже и глубже удаляясь в лес едва заметной глазу егерской тропой. Мальчишка помнил эту тропу еще по лесным походом с отцом. Она вела через гору к избушке Лесного Сторожа.
Собственно говоря, в лесу после победы Великой Народной Революции сторожить от народа больше было уже нечего. Ведь теперь все животные, грибы и скудные плоды, которые можно было еще там собрать, принадлежали народу, а значит всем и никому конкретно. И поэтому Лесному Сторожу, вроде, не было что сторожить.
Но на самом деле это был просто дальний форпост у выхода из ущелья. Лесной Сторож сторожил горожан от внезапных набегов дикарей из-за гор. Надо сказать, такие набеги случались не часто. Может быть, только раз в тридцать-пятьдесят лет. Но даже вспоминая о их опустошительности, о встрече с первобытными людоедами люди города содрогались от ужаса.
Путь до лесной сторожки предстоял почти до вечера. А Елан за день и так основательно устал и потому угрюмо молчал.
Но вскоре беседу начал Комиссар:
- Ты за что нацелился меня убить, пацан? Думаешь я не заметил камни, припасенные тобою над входом в пещеру, и твои странные маневры вокруг меня? - совершенно спокойно, словно о чем-то будничном, спросил Ликадью.
Подросток даже опешил и остановился, от неожиданности как вкопанный .
Но мужчина нагло рванул его за рукав вперед:
- Слушай, пацан, ты можешь нормально идти? У нас еще часа два топтатни по этим заросшим дорожкам.
В наступившей неловкой тишине слышны были все шорохи, уханья и поскрипывание леса, нарушаемые лишь только негромким завыванием ветра.
Напряженное молчание нарушил комиссар:
- Что, раскопали родителей, дурачки? Ты уж подожди со своей местью, пока все не поймешь, ладно? Совсем немного уже осталось.
В других обстоятельствах Елан ударил бы врага в лицо и бросился бежать, скрываясь в лес. Но это все было сказано таким спокойным голосом...
Мальчишке даже показалось, что с ним опять заботливо говорил отец. Он даже вскинул недоуменный взгляд на этого мужчину.
Сторожка находилась на небольшом холме, между двумя отрогами гор, образующих каньон, в котором и находилась долина и еланов город. Со всех сторон, кроме этого узкого перевала, каньон защищали почти неприступные горные цепи. Это и сохраняло город долгими тысячелетиями от набегов людоедов и больших кровожадных голодных зверей, по слухам смельчаков, обитающих за горами вдоль морского побережья.
Елан еще в детстве краем уха слышал от стариков, которые жили до Народной Власти, невероятную красочную легенду о том, что некогда, в позабытые давние времена, на морском побережье были и другие человеческие города.
Что такое море, Елан, как все дети его городка, не знал. Он только слышал, что это огромное озеро из соленой и вечно волнующейся на ветрах воды. Такое огромное, что даже с самых высоких прибрежных гор других берегов не видно. И такое глубокое, что сколько не ныряй, не опускай веревку с камнем, но не достать до дна.
Согласно забытым и запрещенным Народной Властью, старинным легендам, вода этого моря в давние времена была теплой. Вдоль берегов росли рукотворные сады, которые трижды в год плодоносили сладкими и сочными фруктами. Сейчас, конечно, названия тех плодов никто вспомнить не мог. Как впрочем и о том, что случилось с городами на берегу моря.
Елан еще помнил, как в детстве один старик,прошептал ему, подозрительно склонившись к самому уху: "Они - это и есть людоеды-дикари. Те, кто когда-то жил на побережье..."
В такое волшебное превращение живых людей, как и во все магическое, Елан не верил. Но сам этот страшный рассказ почему-то прочно застрял в его памяти.
И вот сейчас они, наконец, пришли на лесной форпост, преграждающий единственный проходимый перевал к берегу моря.
Лесной Сторож, старик Натанит, увидал их со своего холма еще задолго. Он вышел на крыльцо сложенного из камней, стволов деревьев и глины дома и терпеливо ждал, пока они, запыхавшись, подымались по склону.
Избушка оказалась вовсе не избушкой, а трехэтажной оборонительной башней, у которой вплоть до третьего этажа не было ни одного окошка. Сооружение даже на вид было очень старым и массивным. Вероятно его стены могли сдержать не только удары арбалетных стрел, но и град камней, запущенных из катапульты.
Елан прежде пару раз видел старого сторожа в городском трактире, когда тот, видимо по делу, приезжал в город.
Это был огромных размеров, немного сгорбленный и еще очень грозный на вид пожилой детина. Двигался он медленно, уверенно и немного косолапо.
- Приветствую тебя, сверхполезный Народный Комиссар! - с нескрываемой иронией в голосе прокричал старик, как только до башни осталось пол-сотни шагов. И от его демонстративной иронии мальчика передернуло.
- Да, да! Вижу,вижу. Ты мне, наконец, мальца привел. Заходите, угощайтесь, чем Народ Послал, - орал во все горло Лесной Сторож.
Из-за широкой спины лесного смотрителя в дверном проеме показался такой-же как он огромный, но худой и кряжистый мужчина средних лет - сын старика.
Башня внутри была не трехэтажным, как могло показаться, а аж пятиэтажным замысловатым строением.
Два ее этажа, по-видимому склады или что-то еще, находились в подвале, а в самом центре башни вилась вверх скрипучая деревянная лестница с массивными замысловатыми резными перилами.
Строение было разделено на этажи толстенными деревянными балками, прямо по которым был подбит дощатый скрипучий настил.
Комнаты имелись только на втором и третьем этажах и так же, как настил, отгораживались деревянными стенами вокруг лестницы.
Таких замысловатых и старинных сооружений Елан, естественно. не видел отроду. Но больше всего его удивили балки. "Где могли раньше расти такие могучие деревья?" - подумал он.
Гостиная, а одновременно и столовая, и, видимо, кухня, находилась на третьем этаже с окнами. Огромный камин с кухонными полками для подогрева воды и варки пищи был частично встроен прямо в стену башни.
- Как зовут мальца? Ему можно доверять? - уже за столом осведомился хозяин.
Ликадью кисло усмехнулся и ответил ему:
- Зовут Еланном. Это сирота наших друзей. Правда, он уже почти месяц пытается меня убить. Но доверять ему можно, - зловредно усмехался он.
Елан, вяло черпая бобовый суп из деревянной миски деревянной ложкой, сильно расстроился от этих слов.
"Вот, значит, даже как! Выходит и он, лесной старик, тоже хорошо знал его отца. И, наверное, знал про его гибель тоже..."- подумал мальчик.
В тот же вечер, несмотря на тьму и усиливающийся ветер с дождем, Ликадью ушел, оставив мальчика.
А Елана сразу после еды уложили спать, постелив ему старую шкуру прямо на полу второго этажа.
- Ты должен выспаться. Вставать будешь рано и работать много, - объяснил Лесной Сторож.
Елан не удержался и спросил, удивленно показывая на толстенные, в две человеческие головы, почерневшие от времени балки перекрытий:
- Как такое может быть? Где могли расти такие мощные деревья?
Натанит задержался у лестницы, приглушил фитилек лампадки, свисающей над пролетом на цепях, и, не торопясь, словно что-то обдумывая или подбирая слова, ответил:
- Раньше, очень давно, еще на заре времен деревья росли высокими, прямыми и толстыми. Но потом погода изменилась и высокие леса умерли. Когда первые люди пришли в эту долину, чтобы строить дома между гор, древние стволы еще валялись тут и там в изобилии.
- Сколько же тогда лет этой башне и этим балкам? - изумился мальчик.
- Сколько? - прокряхтел старик уходя. - Этого толком никто не знает. Но очень много. Долгие тысячи лет.
И увидев растерянность на лице паренька, добавил:
- Раньше умели строить. Эти бревна, доски и даже щели между каменными блоками башни пропитаны чем-то, чем никто сказать не может. Только время над ними не властно. Камни стоят как монолит. Древние люди знали, что ждать нам придется долго и строили на тысячелетия...Спи. Утром спать не дам.
В ту дождливую ночь Елан впервые за последний месяц спал относительно спокойно. Даже ревущий в горах и вокруг башни ветер не мешал ему.
И казалось, что жажда мести отпустила его, уступив место усталости и растерянности.
Больше всего его смутили не тайный сговор Комиссара, Лесного Егеря и родителей, а эти последние слова старика. "Что значит, знали, что ждать нам придется долго? Чего ждать? Откуда знали? Кто они были, эти древние люди, строившие могучие башни и выжигавшие гранит огнем?" - недоумевал мальчик, засыпая.
А наутро его довольно сытно накормили кашей из каких-то лесных грибов и мхов, а затем отвели за башню в лес, к его месту работы.
Шагах в трехстах, на лесистом склоне холма, старик подвел его к большой глинистой яме, наполненной золой, дал ему в руки тяжелый бронзовый топор и сказал:
- Мы здесь с сыном делаем один старинный порошок. Мы уходим в горы искать серу и кислую белую соль. Но не ту, что идет в пищу. Другую, которую есть нельзя. А вот ты должен рубить ветви этим топором. Затем сваливать их в яму, засыпать глиной и поджигать. Ясно?
- Зачем? Комиссар сказал, что мы будем делать оружие, - коротко спросил Елан, недовольно поджимая губы.
- Все так и есть, малец. Ты должен жечь дерево и делать нам уголь вот в этой глиняной яме. Уголь нужен, что-бы смешать порошок. Много порошка, значит много оружия. Ясно?
- Вы о чем говорите? Какой порошок? Это что, заклинания, магия? - окончательно возмутился парень.
Старый Сторож внимательно посмотрел на него, а затем молча достал из-за пазухи небольшой, размером с кулак, плотно завязанный холстиной мешок.
- Вот, смотри. Это очень древний состав. Прежние люди могли с его помощью разрушать даже горы, - назидательно сказал он и резко бросил мешочек на еще горячие угли в яму.
Елан с нескрываемым пренебрежением смотрел туда.
"Вот еще невезуха!" - думал он: "Сколько же этих рецидивов по миру шляется, фанатично верящих в глупые магические заклинания" - подумал он, сомневаясь, а не пора ли отсюда сбежать.
Как вдруг что-то произошло. Елан даже не понял, что. Что-то очень и очень страшное.
- Внезапно мешочек на неровно тлеющих угольках превратился в громадный шар ослепительного огня. Раздался очень громкий и страшный хлопок, и все вокруг заволокло вонючим, пахнущим жженой серой дымом.
Хлопок был такой силы, что паренек чуть не упал. И сильная волна горячего воздуха, кувалдой ударила его в грудь. От испуга он попятился назад наткнувшись спиной на Лесного Сторожа, еще долго затравленно озирался и весь дрожал.
Тот немного подождал, пока Елан успокоится, а потом отеческим, доверительным голосом сказал:
- Это порох. С ним нужно быть острожным как мышь. Видишь, даже в таком крохотном мешочке скрыта адская мощь. Ну что, малек? Ты поможешь нам делать это оружие?