Надежда

(Глава первой части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне")

Говорят, надежда умирает последней. Но на следующий день после встречи с Правительством я узнал, что «Надежда» бессмертна.
Когда мы к вечеру прошедшего дня вернулись в город-Парк, Кайра и Велек буквально чуть не задушили меня в своих объятиях. Ланна сразу же удалилась по своим делам, опять вернув меня в руки юной опекунши.
Честно говоря, сколько я не держался в этом климате, но когда на меня сразу набросились два почти оголенных, упругих, прекрасных юных тела, и особенно Кайра начала щипать и жмякать, как игрушку , я не выдержал и откровенно эротически возбудился. Велик сразу же предложил мне способ успокоиться и даже за компанию проводил в туалетную комнату, где довольно долго плескался рядом со мной под прохладными струями рукотворного водопада, то и дело деловито поглядывая на меня придирчиво - достаточно ли я "охладился".
И затем, когда я основательно успокоился, он, удовлетворенно улыбнувшись, согласился вернуться в компанию к Кайре.
Этот инцидент я уже воспринимал для себя как-то по-новому. Больше с юмором и иронией, чем с прежней досадой и смущением. Что-то изменялось в моей душе. Словно бы какой-то лед таял…
Сразу, как только мы вернулись в спальню, Кайра пригласила нас на ужин.
- Велек сегодня останется в городе, потому что завтра нам втроем предстоит ответственная экскурсия. – пояснила Кайра по пути в столовую.
После напряженного дня, после встречи с Правительством, утомительного перелета над океаном и очередного расставания с Ланной я ужинал, едва не засыпая.
Уже в нашей комнате мальчик с девушкой вышли на балкон - так я теперь именовал эту лесную террасу, открывающуюся прямо в заросли.
Сколько они там пробыли и ходили ли вечером куда-ТО еще, я не помню, так как сразу же провалился в сон.
Засыпая, я подумал о комнате. На Земле у меня была собственная однокомнатная квартира, закрываемая на три дорогих замка, с личным туалетом, примитивной ванной и кухней. Как и многие молодые люди нашего времени, я чрезвычайно гордился этим владением, принимая квартиру за верх возможного комфорта и благополучия в жизни. Здесь же непривычная коллективная бытовая структура города, наша маленькая спальня, выходящая балконом в лес, меня вполне устраивали. Я внезапно открыл для себя, что при такой социальной организации жить оказывается куда удобнее и проще.
С этими необычными мыслями я и провалился в сон.
Мне почему-то опять снилась мама. Такая далекая, добрая, верная и родная.
Мама, которая так мечтала о внуке. Что я ей скажу, если вернусь назад на Землю без Ланны и сына? А что, если не вернусь вообще? Брошу ее. Исчезну пропавшим без вести? Ведь звездолет прямого луча должен еще суметь благополучно пронзить в подпространстве Вселенную, - даже во сне я содрогнулся от неприятной мысли.
Утром, как всегда, Велек разбудил меня соломинкой. И как только я открыл глаза, прыгнул на меня, еще сонного. Похоже, это становилось у нас семейной традицией. Мне опять пришлось свернуть его в колечко и, опустив на пол нудно подбирая слова, объяснять, что так не играют с родителями. Пусть даже с отчимом или с другом матери. Мальчик морщил носик, угрюмо хмурился, и как только я заканчивал объяснять, упрямо спрашивал - в чем его вина?
В конце концов я махнул на него рукой и сказал:
- Хочешь обращаться со мной как с братиком? Что-ж, валяй! Только не обижайся потом...
Но мальчик не понял завуалированной угрозы, и тут-же расплылся улыбкой счастья.
Было еще очень рано. Солнце только взошло. Но сколько времени? Вдруг я почувствовал, что начинаю пробуждаться к жизни. Это даже позабавило и разозлило меня. Значит все это время я еще находился в глубоком защитном трансе? Теперь Земля, друзья, проблемы СССР и борьба с мировым империализмом на Земле как-то незаметно отступили для меня на задний план. И я даже поймал себя на страхе при мысли, что придется вернуться на Землю.
Я встряхнул головой и решил немного отвлечься.
Строго взяв надоеду за плечи и посадив перед собой, я сказал:
- Расскажи мне все, чего я не знаю о времени. На сколько частей делятся сутки Овалона. Как определяют время. Ну и другие подробности - все, что мне в жизни потребуется.
Велеар удивился, уставившись на меня, как на ископаемое животное.
- Разве на Корабле тебя не учили этому? Это же первый сан! – изумленно воскликнул он, но огорченно махнул рукой и спорить со мной не стал.
А я подумал, сколько же всего полезного преднамеренно пропустил мимо ушей, пока не верил в реальность Корабля и полета на Овалон.
- Каждый оборот Планеты от восхода до восхода разделен на двадцать ломель, – начал объяснять мальчик:
- Ровно десять ломэль до заката и десять до восхода. В сухую половину года ночь короче и длится в среднем восемь ломель, а день длиннее на два ломеля. Во влажную половину года, т.е. зимой, по вашему пониманию климата, - все наоборот. К слову, мы сейчас живем во влажную половину года - по вашим понятиям, сейчас зима. В сухую половину ты бы без привычки сразу обгорел на Солнце , – пояснил малыш.
- Каждый ломэль делится на сто ломэен. А те, в свою очередь, на сто ломэендил. Ломэендил - очень короткий интервал, примерно один миг. Произнеси быстро слово «миг», и его длина будет примерно равна одному ломэендилу, – закончил объяснять он.
- Понятно. Очень интересная и простая система. Как и некоторые древние народы Земли, вы положили в основу времени количество пальцев на руках и ногах. Верхние конечности отображают день, а нижние - ночь. Затем все делится на сто и на сто. Просто и эффективно! Очень легко считать, – удивился я.
Теперь у меня оставался один важный вопрос, - часы!
- Я нигде не видел у вас часов. Где у вас измеритель времени? Как его можно увидеть? – поинтересовался я.
- Что такое измеритель времени? - не понял мальчик. Его карие глаза заинтригованно моргали на меня красивыми, темными, длинными ресницами, и мне по отечески захотелось его обнять и пожмякать в охапке.
- Как определяют время люди? Как люди узнают, какая часть суток сейчас? - уточнил я, понимая, что здесь этот прибор может называться совсем иначе.
- Ты смеешься, шутишь надо мной! - весело хихикнул мальчик:
- Это же понятно всем! Днем, в любые облака, положение Солнца всегда хорошо видно на небе Овалона. Ну а ночью люди просто спят или смотрят на положение Лун. Что тут может быть сложного?
Я смутился.
- Как, и это все? Это при вашем-то развитии - солнечные часы и исчисление по звездам? - не поверил я.
- Ну да! Это же удобно. Посмотрел на небо, и все стало ясно, - недоверчиво пялился на меня мальчик.
Я задумался. Что-то тут было не так. Может, я неправильно спрашивал подростка?
Я решил задать контрольный вопрос:
- Скажи, Велек, а как измеряют люди время, если им нужно измерить его точно?
Мальчик совсем расстроился и готов был уже обидеться на меня:
- Але-хандэр-р! Ты пугаешь меня дурацкими вопросами. Время спрашивают у Исполнителя! Или, если нужно, просят Исполнителя напомнить в определенное время, – удивленно ответил мальчик, так и не поняв, дурачусь я или нет.
Его ответ совсем загнал меня в тупик. Сеть. Исполнители. Искусственный интеллект. Все, так или иначе, замыкалось на это. Но как?
- А я могу, например, сейчас узнать, не смотря на Солнце, сколько времени. Или попросить напомнить мне через пять ... как это ... ломэен, что пришло время пойти на пляж? - скептически поинтересовался я, ожидая какой-либо замысловатый, пространный отказ. Мне почему-то казалось, что в обращении с Исполнителями для меня существует запрет, и они лишь только изредка показывают мне эти технологии.
Но мальчишка ответил, озадаченно и смущенно улыбаясь:
- Да, пожалуйста! Хоть сто раз подряд! Закрой глаза, представь себе трехцветную радугу из синего, желтого и зеленого цветов и скажи в уме или вслух, слово «ломэль»!
- Можно говорить в уме или только вслух? – недоверчиво поинтересовался я, подозревая, что мальчишка меня разыгрывает.
- Ты, наверное, дурачишься! – больно хлопнув меня ладошкой по голой ноге, звонко засмеялся Велек:
- Каждый знает, если обратиться к Исполнителю мысленно, то ответ получишь только ты, тоже мысленно. Если же обратишься вслух, то ответ услышат все твои товарищи, стоящие рядом! – продолжал недоверчиво смеяться мальчик.
Я совсем расстроился. Было трудно понять, кто над кем дурачится. И тогда я решил попробовать. Закрыл глаза, нарисовал воображаемую радугу в уме и громко произнес вслух:
- Ломэль! И еще: хочу пойти на пляж ровно через одну ломеен.
Внезапно вокруг что-то изменилось. Я словно ощутил чье-то присутствие. И женский голос мягко и заботливо сказал:
- Три ломэль, двадцать пять ломеен, одиннадцать ломэендил.
Наступила неловкая пауза. Я оторопело разглядывал мальчика, подозревая подвох. Но как я не старался его уличить, он этого сказать не мог. Голос исходил не от него. И вообще ниоткуда. Словно просто звучал рядом в воздухе.
Вдруг тот же голос сказал:
- Гость! Тебе пора собираться на пляж. Уже шесть ломеен.
Я окончательно смутился, а затем вдруг дико засмеялся от восторга, словно маленький.
Мне почему-то припомнилось мое земное детство, когда нам в квартире только установили телефон. И отец предложил мне самому набрать короткий номер справочной времени "08".
Тогда, в шесть лет, голос, записанный на магнитную ленту, вызвал у меня такой же бурный восторг.
В комнату с шуршанием двери вошла Кайра.
- Ну что? Отправляемся к морю, для окончательного пробуждения перед завтраком? - задорно предложила она.
Пока мы шли лесными галереями Парка к морю, Велеар продолжал увлеченно объяснять мне:
- Спрашивать каждый раз Исполнителя необязательно. Что бы узнавать ломэль мгновенно, ты можешь попросить Исполнителя показывать его тебе зрительно. Только тебе для этого нужно понимать наши цифры и алфавит, – объяснял мальчик.
- Это похоже на те картинки, которые показывают Исполнители или обучающие машины в воздухе? – не унимался я.
- Да, только возникают они всегда перед тобой и только тогда, когда ты вспомнишь, что нужно узнать время, – упрямо мотнув головой, улыбнулся мальчик.

Сразу после недолгого купания в прохладной бодрящей воде и сытного завтрака в ближайшей столовой мы отправились втроем на аэродром. Оказывается, здесь в лесном городе площадка для орнитоптеров была упрятана в глухих зарослях - далеко от берега, от соленых брызг и песчаных ветров.
Выбор свободных "летучек" в городе был не велик. В это время дня большинство машин уже разобрали горожане, работающие в отдалении. Из многоместных Птиц Велек нашел только пятиместную, очень старую на вид, пузатую и громоздкую - размерами с небольшой земной грузовик.
Недовольно фыркнув и резко буркнув что-то, что мой кулон-переводчик оставил без внимания, мальчик демонстративно устроился на пятом, заднем сидении, одиноко завершающем хвостовую часть кабины.
- Почему там? Как ты будешь с нами разговаривать в полете? – удивилась Кайра.
- Да не буду я разговаривать! И его пилотировать - тоже не стану. Очень нужно напрягаться с этой неуклюжей баржей. Пусть напрягается Сеть, – отмахнулся мальчик, устраиваясь спать в своем кресле.
Но уже после взлета он переполз на второй ряд сидений и опять начал оживленно чирикать, то и дело показывая мне проплывающие снизу достопримечательности и красоты природы.
Я как-то сразу отметил, что полет этой старой и грузной машины был плавным и приятным. Толстый корпус аппарата покачивался в такт с мощными хлопками огромных крыльев. Но сам орнитоптер почти не проваливался, а разворачивался величественно, важно, как океанский лайнер.
- Учись деликатному пилотированию! - поддразнивала малыша Кайра, когда тяжелая Птица закладывала новый поворот над лесами и озерами проплывающего внизу материка.
Велек показал мне еще три небольших континентальных города-Парка, расположенных на берегах живописных озер, которые сияли в лучах Солнца ослепительной голубизной.
У невысокой горной гряды, тянущейся к нам причудливыми зубьями скал, Птица резко набрала высоту. И у нас, - расслабленных и скучающие зевающих, от неожиданности заложило уши.
- Я думал, эта баржа вообще не умеет маневрировать, - презрительно фыркнул Велек.
- Все она умеет, если нужно. И вообще, не слишком ли ты зазнаешься, дорогой пилот? – строго отчитала его Кайра.
Сразу за грядою гор, в живописных предгорьях, изобилующих реками и водопадами, Велек показал мне еще один Детский Сад.
- В этом Саду работают, в основном, биологи и исследователи природы. Я там жил лет в пять - шесть, пока не узнал о существовании Земли. Тогда был еще жив папа, – немного взгрустнул мальчик.
А Птица опять набирала высоту, поднимаясь выше облаков и неся нас к западному побережью континента.
Внизу, в разрывах пушистой дымки, тянулась довольно однообразная лесистая местность, напоминающая сверху пойменные джунгли Амазонки.
- Если заблудиться в этих диких лесах, то без помощи Исполнителей легко можно утонуть в болотах или бесследно раствориться в джунглях. Но к счастью, вот уже почти пять тысяч лет Сеть накрывает каждый клочок Планеты, – зевая комментировал мальчик.
А Кайра давно уже безмятежно спала от скуки. Вскоре и я немного вздремнул, уронив голову ей на плечо.
Проснулся я только от характерного ощущения снижения.
Аппарат, или может быть существо, быстро терял высоту, попутно разворачиваясь над какими-то очень старыми каменными строениями, тут и там натыканными под нами на обширном и плоском горном плато.
"Баржа", словно нарочно издеваясь над Велеком, вдруг предательски нырнула вниз, почти сложив крылья и так же энергично затормозив, только у самой земли.
От неожиданности нас всех, включая надменного подростка, чуть было не вывернуло наизнанку.
- Вот тебе и баржа! – засмеялась Кайра, переводя дух, когда уже на земле капюшон кабины открылся.

На плато, на значительном удалении, между грузными, непонятной формы и назначения каменными сооружениями, в километре от нас тут и там виднелось несколько других крылатых машин.
Нас уже встречали. От ближайшего здания, находящегося в полукилометре, к нам уже шел какой-то мужчина.
- Если мне не изменяет интуиция, все эти строения чисто каменные? - спросил я у своей опекунши.
- Каменные, ручной работы, на известковом растворе и очень, очень древние. Начало второго тысячелетия от заселения Овалона, – согласилась Кайра.
- Это Андодэон. Или, проще говоря, - космические врата Овалона. Космодром, по-вашему. Здесь хранятся, разворачиваются и сворачиваются межзвездные корабли, – пояснила она. И добавила:
- Вам с Велеаром эта экскурсия будет очень интересна.
- А раньше, между восьмым и пятнадцатым веками Овалона, отсюда стартовали металлические корабли. Совсем похожие на ваши, реактивные. Только наши были круглыми и использовали атомную энергию, - бойко вставил свои "пять копеек" мальчик.
- Что значит хранятся, сворачиваются и разворачиваются? - переспросил я.
- Не спеши. Вон подходит хранитель Андодэона. Он объяснит и покажет лучше, чем я, - отозвалась Кайра, выковыривая пальчиками камешек, забившийся в сандалию.
Вскоре довольно пожилой на вид человек, в серой шелковой тунике через плечо приблизился к нам.
- Я Ундуменон - хранитель кораблей. Вообще-то меня зовут Лекуаль, но у нас, на Овалоне людей, занимающихся ответственной работой принято называть по смыслу деятельности, – приветствуя нас степенным поклоном, представился мужчина.
Придирчиво оглядев нас с Кайрой и почему-то совсем ребячливо взъерошив Велеку вихри, он продолжил:
- Правительство поручило мне показать вам «Надежду». Это большое доверие для Гостя и маленького мальчика. Вы можете этим гордиться, потому что «Надежду» уже очень давно не показывают просто так, без дальнего умысла, – еще раз с уважением поклонившись, сообщил он и махнул рукой:
- Идите за мной.

Не сказав больше ни слова, он резко развернулся и довольно быстро направился к одному из зданий в километре от нас.
- Что он такое сказал? – шепотом обратился я к Кайре, склонив голову почти до самого ее уха.
- Попасть на Андодэон с экскурсией, да еще по просьбе Правительства, это уважительный знак для Гостя и двенадцатилетнего мальчика. Отсюда уходили Корабли в все известные нам миры вселенной. Здесь начинались все великие экспедиции и потрясающие открытия. Андодэон, - самая таинственная, легендарная и самая заветная достопримечательность, для любого разумного человека в Галактики, – шепотом отозвалась девушка.

Миновав каменистое пространство плато, мы, наконец, убрали свои тела из под палящих лучей дневного светила. Здесь, в горах, на высоте двух тысяч метров над уровнем моря оно припекало ощутимо жарко.
Я решил проверить свои "волшебные" навыки и, представив радугу, мысленно запросил у Исполнителей время.
Сразу получил неслышимый для окружающих ответ. Было около полудня по местному исчислению.Я еще и еще раз для забавы мысленно повторил эту операцию и немного взгрустнул, вспомнив, что эта "магия" не действует на Земле.
Здание оказалось типичной для земной греческой или римской антики массивной постройкой, сложенной из грубо шлифованных камней размерами до полуметра. Между собой камни, по-видимому, скреплялись цементом, известью или глиняным раствором.
Это было высотное, но двухэтажное сооружение, напоминающее грузинскую сторожевую башню, примерно около тридцати метров в поперечнике и двадцати метров высотой.
Весь первый этаж занимал один большой и высокий зал с арочными сводами и массивными каменными колоннами-подпорками.
На второй этаж, расположенный очень высоко под сводами, в углу зала вела довольно помпезная и широкая многопролетная деревянная лестница. Там, видимо, располагались хранилища инструментов и жилые покои смотрителей.
В зале высотою в пятнадцать метров было довольно светло, так как в стенах имелось большое количество открытых всем ветрам, широких вентиляционных и осветительных отдушин.
Ундуменон без лишних слов подвел нас к пятиметровому гранитному основанию, одиноко возвышающемуся из каменного пола на половину человеческого роста в самом центре зала.
Там, на его зеркально полированной гранитной плите, неподвижно лежало нечто огромное, матовое, похожее на трехметровый баклажан-переросток, вероятно вылитое из серого вулканического стекла.
Я невольно дотронулся до поверхности стеклянного тела, ощутив кончиками пальцев прохладу и твердость неизвестного металла.
- Это «Надежда». Смотрите, любуйтесь и щупайте, – сказал Ундуменон и равнодушно отошел в сторонку.
- Ух, ты! Значит это не сказка? Значит, Ковчег существует! – восторженно воскликнул Велек, с почтением лаская ладошками серую стеклянистую твердь.
- Да, это и есть легендарная «Эстэл». Тот самый Ковчег Спасения, о котором говорят легенды здесь и на Земле, - начал свой рассказ Ундуменон:
- В восьмом веке после переселения с Атлантиды, колония атлантов, тогда она уже называлась Овалон-2, набрала достаточные силы, чтобы вспомнить о Земле.
К тому времени мы уже строили металлические корабли, подобные кораблю Эльфов и имели небольшой опыт изучения ближайших звезд.
В начале девятого века была предпринята невероятная для того времени галактическая экспедиция. Два корабля "Арсег" и "Аринаг", идущие для надежности друг за другом, пронзили Галактику и добрались до Солнечной Системы. Ликованию небольших экипажей этих кораблей не было предела. Спустя долгих восемьсот лет атланты снова увидели Родину!
Но когда их катера расчертив небо огненными хвостами надежды, ворвались в атмосферу Земли, ликование сменилось на отчаяние и невыносимую душевную боль.
Десять тысяч лет назад, т.е. спустя почти тысячу лет после гибели Атлантиды, на Земле не осталось городов. Не было и следов былой высокой культуры атлантов.
Архипелаг Атлантиды бесследно исчез в пучине моря, оставив только небольшие островки, изредка заселенные аборигенами.
На всех континентах жили разрозненные дикие племена неолита и бронзового века. Они с трудом припоминали легенду о людях-Богах, некогда покоривших море и покоривших небо.
Но среди этого запустения и забвения тут и там попадались осколки утраченной культуры, чудом сохранившиеся благодаря отдельным атлантам, после катастрофы приплывшим на своих парусниках к берегам Америки, Африки, Азии и Европы. Эти осколки былой цивилизации строили крепости, завоевывали соседей превращая их в рабов, приносили кровавые жертвы выдуманным богам.
Они жили в постоянной вражде, в страхе перед силами Природы и гневом придуманных Богов. И у богов реальных, сошедших с неба в огненных колесницах, одичавшие люди просили только золото, только оружие, и только погибель для своих соседей.

Я, как завороженный, слушал этот почти известный мне рассказ, теперь поведанный совсем под другим историческим ракурсом.
- С тех далеких времен корабли Овалона часто возвращались к несчастной Земле. Мы ускорили развитие большинства земных народов. Мы внедряли к землянам своих Учителей и подсказывали земным мыслителям неожиданные решения и этические учения.
Но на Земле все время что-то шло не так. Гигантский генетический котел бурлил, производя все новые и новые дефектные гены. Преодолеть генетическую и культурную инерцию Земли, находясь от нее на расстоянии 365 световых лет, мы не могли. А применять насилие, было нельзя. Ведь не возможно творить Добро методами Зла, - тяжело вздохнув, объяснял Хранитель:
- И когда, почти три тысячи лет назад было решено построить огромный Ковчег. Корабль, невероятный даже для волшебной сказки, способный взять на борт целый народ, - похлопывая рукой по огромному "баклажану", рассказывал старик.
- К тому времени, три тысячи лет назад, на Овалоне уже была Сеть, а металлические звездолеты давно заменили на виртуально-энергетические корабли. Этакие сгустки плазмы, вбирающие в себя людей в форме информации и энергии.
К тому времени мы нашли во Вселенной много красивых пригодных для жизни миров, хозяева которых безрассудно убили себя, или миров, еще не заселенных ни кем.
Мы замахнулись на сумасшедший проект - выбрать на Земле несколько миллионов самых талантливых и достойных людей и дать им шанс построить жизнь без борьбы и насилия, увезя их от Земли на недосягаемое для врагов расстояние.
Многие поколения ученых Овалона с помощью Сети проектировали информационную матрицу, - материальную основу этого невероятного корабля, способного поднять на борт в виртуальном виде сразу десять миллионов людей и вместе с ними множество животных, растений и полезных предметов.
Его назвали Эстел - «Надежда».
А тем временем на Земле нужно было произвести отбор людей, генетически и духовно подходящих для начала новой и сказочной жизни в другом месте.
С этой целью в народный эпос и верования почти всех земных рас были внедрены пророчества о "судном дне" - дне, когда Боги вернутся на Землю и начнут выбирать людей, достойных обрести Небесный Рай.
Историки Земли до сих пор не могут понять, как такое возможно: почти у всех народов, даже тех, кто раньше не пересекался друг с другом, есть одинаковые легенды о судном дне, о Ковчеге Спасения, о чистилище в которое Боги поместят людей прежде, чем выпустят их жить в Раю.

Хранитель космодрома прервал рассказ, давая нам возможность по местному обыкновению для осмысления услышанного, а затем торжественно продолжил, указывая на гигантский кристалл:
- Эстел перед вами. Это, наверное, самый большой корабль во всей известной нам Галактике. В развернутом состоянии он будет выглядеть, как километровый огненный шар из плазмы. Беда только в том, что он может совершить только один полет, - задумчиво прикасаясь к холодному кристаллу, сказал он.
- Десять миллионов людей и животных? Вот в этом трехметровом, стеклянном "баклажане"? Как это возможно? – изумленно воскликнул я. Даже привыкнув уже к чудесам Овалонии, я не мог поверить услышанному.
Велек нервно дернул меня за руку, мол, молчи, не мешай!

Но Хранитель Кораблей уже продолжал рассказывать, задумчиво поглаживая молчаливую глыбу:
- Вы уже знаете, что наши корабли, в отличие от первых кораблей овалитян и кораблей Эльфов, не являются скорлупками из металла и керамики. Они представляют собой организованный сгусток энергии и информации, называемый в земной науке "солитоном". В некотором смысле плазменный солитон похож на шаровую молнию. Именно шаровая молния легла в основу технологии Исполнителей, а затем и виртуальных кораблей.
Хранитель ненадолго прервал свой рассказ, внимательно оценивая, по овалитянскому обыкновению, наши лица взглядом.
Мы все, втроем, завороженно слушали. Похоже, даже для Кайры этот рассказ был интересен:
- Как я уже сказал, корабль в развернутом состоянии представляет собой плазменный шар с невероятно сложной структурой, – продолжил Ундуменон.
- Все предметы, животные, люди, вещи, которые он в себя втягивает с помощью транспортного луча, тоже хранятся в нем в виде информации и энергии. Но корабль - это не только двигатели и энергия, это еще интеллект, без которого невозможен полет.
- Простите! Можно вопрос? Я не понимаю, как все это связано с этим кристаллом? - нетерпеливо перебил его я, чувствуя, что окончательно запутываюсь и теряю нить.
Ундуменон укоризненно посмотрел на меня, но спокойно и вежливо ответил:
- Хранить бездействующий корабль в космосе в виде плазменного шара - очень дорого и непрактично. Ему требуется много энергии, и обслуживание. К тому же из-за энергетических полей звездолет создает сильные помехи для Сети и даже для нервной системы людей и животных.
Поэтому корабли стараются уводить как можно дальше от обитаемых планет, и если они не нужны, их сворачивают или попросту гасят, как ненужный факел или свечу.
В погашенном, свернутом состоянии Корабль подобен флэшке или диску с информацией для вашего земного компьютера. На этом диске-кристалле записана информация позволяющая заново развернуть корабль в космосе, - подробно разъяснил Хранитель Кораблей.
- Значит этот трехметровый серый кристалл - это, по существу, только диск с информацией о корабле? И когда нужно будет запустить корабль в космос, то на этот диск подадут энергию? - чуть не подпрыгнул я от невероятной догадки.
- Совершенно верно. Когда корабль развернут в космосе когда он потребуется, - одобрительно кивнул мне старик, и продолжил:
- Этот кристалл - информационная матрица для гамма-лазера. Сам гамма-лазер находится внизу, в подвале этого здания. Пройдя через кристалл и записанную в нем информацию, гамма-луч зажжет плазменный шар, имеющий нужную структуру. Ясно?
Услышанное поразило меня настолько, что моя голова отказывалась в это верить.
- А сколько нужно энергии, что бы развернуть программу в кристалле и разбудить корабль? – волнующимся голосом спросил Велек.
- Очень и очень много. В момент активации кораблей Сеть на секунду отключает энергию от всех городов и других потребителей Планеты. Вот вся эта энергия Планеты и нужна гаммо-лазеру, чтобы просветить кристалл и зажечь плазменный шар, – ответил старый ученый.
- Значит, тот корабль, на котором я прилетел сюда, в свернутом состоянии тоже вот такой, холодный, блестящий, трехметровый кристалл? - уточнил я.
- Да. Именно так. Только все корабли, по сравнению с Эстэл, просто игрушечные лодочки, – подтвердил Хранитель.
- Но как же можно пробудить такую мощную плазму здесь, в этом каменном здании? – удивленным голосом спросила Кайра.
- Очень разумный и нужный вопрос,– похвалил девушку Ундуменон:
- Конструкторы предусмотрели и это. Отполированный, как зеркало, массивный каменный постамент, даже сам каменный купол зала, в котором кристалл находится, - это система зеркал и линз для гамма-лучей. Что то вроде оптического телескопа, только не стеклянного, а каменного, прозрачного только для гамма-лучей. Эта огромная оптика и направляет луч через кристалл в космос. Там, на орбите и возникает плазменный сгусток Корабля. Ясно?

Наступила долгая пауза. Слышно было негромкое подвывание горного ветерка в отдушинах и окнах зала.
- Но это же не гуманно, - неуверенно начал я озвучивать возникающую мысль:
- Только десять миллионов! А как же все остальные? Кто возьмет на себя роль судьи, чтобы отобрать достойных?
Пожилой смотритель задумался, но ответил, старательно подбирая слова :
- Знаешь, Гость. Четыре миллиарда - это явный перебор на Земле. большую часть из них вы не только не можете накормить досыта, но и обучить не в силах. Это все не нужные люди, которые требуют социальных прав, еды, жилья, комфорта и хотят размножаться. Какой смысл тащить их в новый мир?

Старый ученый сделал паузу, разглядывая мое ошеломленное лицо. Затем продолжил:
- Развитые цивилизации с большой численностью фатально неустойчивы. Но пытаясь вас спасти мы тоже не в силах перешагнуть через этический барьер. Создав "Надежду" и сообщив в легендах о ней Вашим лидерам, мы уже три тысячи лет терпеливо ждем, когда вы сами выберете тех кому суждено жить в Раю, а кому убивать друг-друга в земном Аду, - вздохнув, объяснил старик.
Я старался осознать, переварить, уложить в память услышанное.
Только теперь я начинал понимать, каково на самом-то деле реальное могущество рода человеческого.
Как наивны и смешны наши примитивные представления о прогрессе в истории, о законах развития жизни и возможных путях ее спасения.

Здесь, у этого древнего кристалла, у его стартовой площадки - построенных еще тогда, когда мы бегали с дубинками в дремучих лесах Европы, я впервые поверил, что Надежду отнимаем у себя только мы.

Эта мысль так взволновала меня, что я не выдержал и спросил Хранителя дрожащим голосом:
- Значит, Эстел, «Надежду», созданную девять тысяч лет назад, так никогда и не приводили в действие? И она - самый сказочный корабль Галактики навечно погребена здесь холодным памятником мечты? – едва находя нужные слова, вопрошал я.
Хранитель молча подошел ко мне, словно родной отец, печально всматриваясь в мои глаза, положил свою руку на мое плече:
- А вот это уже вопрос морали. Вопрос вашего выбора, - задумчиво и печально сказал Ундуменон, отводя глаза. А затем негромко добавил:
- Тысячелетия назад всем земным народам были даны критерии отбора в Рай. Но вы на Земле, вместо реального отбора, наплодили всяких религий. Цель - найти и переместить достойных ушла из вашего внимания, и превратилась в легенды о загробной жизни в иных недоступных для живых людей мирах. Мы не будем за вас совершать этот выбор. Мы просто терпеливо ждем, когда вы представите нам список достойных. Но похоже, что вашим лидерам и даже простым, верующим в Богов людям совсем и не нужно физического переселения в рай. Похоже, все устраивает идея о переселении в иной мир после смерти.
Старый ученый задумался о чем-то своем, а затем вдруг, словно стряхнув печаль, сказал, глядя прямо в мои глаза:
- С тех самых пор «Надежда» молчаливо ждет вот на этом гранитном, стареющем от времени гамма-зеркале. Ждет ответственных и последовательных людей с вашей Земле.