Холодный Альмар уже добрался до зенита, большим, кроваво-красным диском просвечивая сквозь клубящиеся над землей облака и липкий туман.
Некоторые особо ленивые облака порою проплывали над домами так низко, что, казалось, они вот-вот зацепятся за крыши или за деревья.
Однако на улице стало заметно теплее, и теперь даже птицы, обрадовавшись этому, носились над самыми головами прохожих, гадя налету прямо на них и весело, беззаботно щебеча.
Смиряющий крепко впился в плечо Маджага, а другой рукой тащил за локоть, впрочем совсем даже не упирающегося Елана.
Девочка шла рядом с Комиссаром, чуть позади них. Они о чем-то тихо беседовали, и тщедушный, щербатый и сутулый мужчина то и дело коварно улыбался и похлопывал ее по попе и талии.
На улице редкие прохожие злорадно косились им вслед. Про этих сирот в народе давно ходили разные слухи.
К счастью, большинство жителей города в это время трудились на полях, в мастерских или на карьерах, где добывали уголь и железную руду.
Раньше, говорят, было еще два других, дальних карьера. Ближе к вулкану. Там добывали малахитовый порошок и олово. А затем из них на фабрике Евутана выплавляли бронзу и делали разные красивые и практичные вещицы. От простейших блюд, лампад и ложек до дорогих инструментов, великолепных ножей, кинжалов и наконечников стрел.
Но во время Революции справедливые рабочие, как и было сказано в Учении, фабрику разрушили "до основанья, а затем..." Затем они сожгли усадьбу Евутана, все древние архивы с рецептами и планами изделий. А ненавистных Знатоков выплавного, огневого дела - прихвостней Евутана и его самого - повесили.
Говорят, в назидание потомкам их иссохшие на ветрах трупы еще долго болтались над пепелищами усадьбы...
Теперь все ножи и наконечники стрел в Свободной Народной Республике делают только из железа. Железо, как известно, ржавеет. К тому же железо без специальных добавок - очень мягкий и пористый металл.
Говорят, прежние кузнецы умели ковать железо даже крепче, чем бронзу. Но кто же теперь это сможет проверить?
Народный комиссариат находился почти в самом центре города, на Бескрайней площади. На самом деле Бескрайняя площадь была просто грязным и вонючим пятачком в ложбинке между трех холмов, куда по улицам Песчаной, Харчевой и Рабочей стекалась ручьями вся мирская грязь и отходы человеческой жизнедеятельности.
И вот в самом центре этих зловонных луж возвышалось единственное в городе чудом устоявшее против шквала народного гнева двухэтажное здание королевской префектуры. Постройка была каменная, с почти метровой толщины стенами еще тех давних эпох, когда в цемент для крепости добавляли яйца птиц. Поэтому разрушить ее до основания и даже сколько-нибудь существенно кирками и ломами не удалось.
И негодующие трудящиеся быстро переключили свой гнев на другие, более податливые символы поверженного королевства.
Пройти через лужи и грязь ко входу в комиссариат можно было только по длиннющим качающимся деревянным мосткам, небрежно переброшенным над площадью с камня на камень.
Брезгливо зажимая нос тряпочкой, комиссар подтолкнул девочку вперед вслед за ребятами и Смиряющим.
Тому, к его великому сожалению, пришлось отпустить мальчиков идти перед собой, чтобы самому не упасть в грязь.
- Работаешь, стараешься для своего народа, а эти жалкие и никчемные людишки даже не могут площадь почистить в знак благодарности собственным лидерам, - с отвращением морщась, процедил Комиссар сквозь зубы.
Пузатый верзила с арбалетом в руках, стоящий перед входом в комиссариат, подобострастно отстранился, безмолвно пропуская начальство.
В довольно обширном холле, тускло освещаемом четырьмя коптящими в нишах стен смоляными факелами, Комиссар неожиданно закричал на Смиряющего пронзительным и визгливым бабьим голосом:
- Все. Свободен! Пошел вон, любезный. Это дело государственное. Не для твоего рыла.
Тот остолбенел, отшатнулся в сторону и, понурив взор, согнувшись в три погибели, униженно поплелся прочь.
В рабочие покои Комиссара поднимались уже втроем, по скрипучей расшатанной веками деревянной лестнице.
Впереди мальчишки, затем девочка, а потом - Комиссар.
Вокруг бегали какие-то люди и было довольно сумрачно. Елан даже подумывал сигануть прочь. Но что тогда будет с товарищами?