(Глава второй части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне"
Часть называется "Охота на дракона")

Капитан, наверное, нарочно назначал мои дежурства по ночам вместе с Кайрой или Великом, или, чаще, с ними обоими. Если, конечно, это можно было назвать ночью. После выхода на режим сверхсветового скольжения жизнь на борту этого старинного металлического лабиринта из труб, гигантских шаров и бесконечных туннелей потянулась совсем монотонно и однообразно. Капитана я почти не видел. График дежурств ребят был специально составлен скользящим, так, чтобы на Корабле одновременно бодрствовали только две пары из пяти. Причем пока остальные три пары спали, одна из бодрствующих дежурила, а вторая отдыхала, кушала в столовой, или купалась в небольшом, но достаточно теплом и несоразмерно глубоком бассейне.
Помню, в детстве, в Минске (это на Земле - если вы не знаете) я любил ходить в прыжковый бассейн Республиканского Дворца Водного спорта. Там мы, озорные двенадцатилетние мальчишки, улучив момент отсутствия рядом тренера, отчаянно ныряли ко дну под самой вышкой - на восьмиметровую глубину.
...Помню как болезненно закладывало уши и сжимало грудь давлением...
Здесь, в спортивном уголке Младшего Ангела, бассейн был шириной всего в две плавательные дорожки - метра три с половиной от силы. И особой длинною этот крохотный кусочек прозрачной воды не радовал. Может быть метров двенадцать - не более. Но вот его глубина, и особенно со стороны небольшого, единственного прыжкового трамплина просто поражала. Сколько я ни старался успеть за Велеком, но к моему стыду до дна так и не достал. Где-то на глубине метров десяти начинали смертельно болеть уши, и, позавидовав бронзовому телу мальчика, бесстрашно скользящему далеко подо мной, я каждый раз поворачивал к поверхности.
- И зачем здесь, на корабле, водоем такой странной глубины? - как-то раз не постеснялся я спросить у мальчика.
- Здесь, на звездолете, все имеет двойное назначение. Наш бассейн - это прежде всего аварийный запас воды или даже резервуар для разведения пищевых водорослей - если потребуется. Ведь достаточно пропустить воду через фильтр, и мы имеем годовой запас питьевой воды на случай аварии, - явно гордясь своими знаниями, объяснил паренек.
Полет на звездолете очень скоро превратился для меня из мальчишеской романтики в ежедневную кропотливую работу и самообразование. Обычно старший курсант, из каждой дежурной пары, шесть часов подряд торчал в главном зале управления, подбрасывая по внутренней связи задачки своему напарнику: "... сходи в такой-то туннель, .. посмотри в таком-то бункере какие символы светятся на приборе восьмом в правом верхнем ряду, ... возьми в таком-то отсеке длинную желтую трубку и поставь ее на место той, которую снимешь в туннеле на противоположном краю платформы реактора...", - в этом и состояла ежедневная вахта, если не считать просмотра картинок, схем и учебных фильмов, которыми старательно загружали нас в моменты отсутствия беготни по туннелям...

Мы шли сквозь кромешную мглу Далекого Космоса. Шли, упакованные в гравитационном коконе, и только корабельный мозг рисовал на кольцевом обзорном экране зала управления предполагаемые узоры далеких созвездий. Невольно я вместе с другими ребятами воспринял от капитана уважение к этому состоянию и даже, как и все, говорил и думал именно так. Именно с большой буквы, а не иначе: "Далекий Космос".
Романтичную веру в могущество и технологии Овалитянской цивилизации у меня очень скоро выветрило из ума. Общее деловое, напряженное и почтительное отношение к Космосу, воцарилось на борту с самых первых дней полета.
Я старался не думать о сути происходящего. Старался гнать из своей души гнетущий и безотчетный страх, пробуждающийся под ложечкой при мыслях о нашей общей беспомощности и оторванности от всех и вся...
Смотря на лица этих ребят, вспоминая слова капитана и Ланны, я все отчетливее понимал, что все мы здесь одинаково ничтожны и слабы перед лицом безмолвного, мрачного и бескрайнего Космического Океана...

В такие минуты, пока девушка бродила вдоль экранов огромного зала, изредка касаясь пальчиками каких-то пиктограмм , чтобы получить развернутую информацию о процессах, текущих тут и там вокруг нас, я, как правило, предавался раздумьям и волнующим воспоминаниям.
"Если когда-нибудь мы доберемся до Земли, то что я смогу рассказать людям? Что напишу к старости в книге про свое невероятное путешествие сквозь Галактику? Путешествие на чужом Корабле... Корабле, ставшем для меня таким родным и теплым. Корабле, как тень скользящем сквозь мглу в восемьдесят шесть раз быстрее света..." - думал я.
"А главное... Главное, кто мне поверит?"
Я пытался припомнить прочитанные в детстве фантазии Стругатских, Лема, Ефремова, понимая, что образы, рожденные их научным воображением, совсем не соответствуют реальной действительности.
Я думал о том, что люди, которые будут слушать мои будущие рассказы, в лучшем случаи покачают головами и скажут что-то вроде: "Придумано увлекательно, но, по нашим научным убеждениям, такого во Вселенной быть не может. Наука и общество, по нашим убеждениям, развиваются иначе. А раз мы так считаем, значит все это просто сказка..."
Нет! Я, наверное, напишу в своих мемуарах о том, что полет сквозь Галактику даже на таком могучем и сложном корабле высокой цивилизации, не имеет ничего общего с мальчишеской романтикой и увлекательными приключениями земных фантастов, которые так приятно почитать от безделицы, а потом отложить в сторону и пойти убивать друг друга за власть и золото, или заняться другим, насущным земным делом, - как будто бы книги существуют только для развлечения.
И они, наверное, не поверят мне, что реальный полет, даже на таком совершенном Корабле, это монотонный, опасный и тяжелый труд. И даже, когда на Корабле все делают за тебя умные приборы, напряжение человеческих нервов, накал эмоций и гнетущий безотчетный страх перед Океаном Мглы нарастают с каждым днем удаления от родного Солнца. С каждым, повторяющимся раз за разом обходом коридоров и шахт. С каждым чтением скучных отчетов и списков обнаруженных автоматами за день неполадок и их устранением роботами или действием ремонтной группы, заступившей на вахту до тебя.
А тем временем этот гигантский и очень старый Корабль, созданный такими же, как мы, людьми еще тогда, когда мы в Европе бегали в шкурах и разрушали прекрасные дворцы поверженного ордами варваров Рима монотонно скользил сквозь Вселенную.
И я порою едва не плакал от умиления и восторга, понимая, что весь этот многокилометровый металлический комплекс, с его реакторами, путепроводами, туннелями и совершенно непонятными мне машинами ощупывается, осматривается и поддерживается в порядке горсткой из десяти обычных подростков и одного старика-капитана.
Я решил, что когда это станет можно на Земле, покажу свои записи нашим земным педагогам и воспитателям. Тем, кто убеждает нас, взрослых, на Земле, что, дескать, дети - это какие-то особенные существа с неустойчивой и ранимой психикой, а порою даже с непредсказуемыми реакциями. И что, мол, детям нельзя доверять ответственные, связанные со смертельным риском задачи, потому что от этого якобы их психика может пострадать или они вообще могут умереть в беспомощных истериках.
Я расскажу им про Овалон. Про эту чудесную планету, созданную горсткой детей, выживших после катастрофы и гибели родителей. Расскажу о том, что история Овалона противоречит нашим земным взглядам о детстве, о правах родителей, взрослых и государственных органов в отношении детей.
Чем больше я думал об этом, тем отчетливее всплывали в моей памяти полузабытые слова пророчества из стихов Библии. Слова о том, что Мир спасут именно дети. Не взрослые с их могучими знаниями, практичностью и научным расчетом, а дети. Дитя способно верить в Сказку. Верить в Прекрасное. Верить вопреки всему.

...Кайра периодически загружала меня все более и более ответственными заданиями. И я, взрослый человек, искренне радовался, что, как мальчишка, наравне с двенадцатилетним Велеком могу уже читать и понимать большинство иероглифов. А порой мне даже доверяли проверять какой либо модуль в туннелях или заменить его на другой, назначение которого я не мог понять.
- Каким образом Корабль рисует на стене-экране все эти созвездия? Здесь, в звездном зале корабля все выглядит, словно мы смотрим на космос через огромные стеклянные стены. Но ведь если я правильно понял мы изолированы гравитационном коконе и перемещаемся в подпространстве. Значит свет не может проникать к нам в кокон. Верно?
Кайра одобрительно улыбнулась и, закончив возиться с какими-то данными на экране, благожелательно ответила:
- Молодец. Скоро ты научишься будешь сам прокладывать курс среди звезд. Может быть, не стоит возвращаться на Землю? Подумай. Я смотрю, тебе это занятие больше нравится, чем твоя дурацкая борьба идей дикой Земле. Астронавигация, - это рискованное, достойное и творческое занятие для мужчины, - подмигнула она. А затем добавила уже совсем серьезно:
- Да, ты прав. Передвижение материальных тел в пространстве ограниченно скоростью света. Наш звездолет, искривляет пространство вокруг себя образуя гравитационный изолирующий пузырь. Все внутри такого пузыря как-бы исчезает из Вселенной. И поэтому законы природы не могут помешать нам скользить в пространстве, словно бестелесная тень.
Кайра сделала паузу, по обычаю овалитян проверяя взглядом мое понимание и давая мне уложить суть в голове.
А затем удовлетворенно кивнув мне, продолжила:
- Но у этой старой технологии есть немало отрицательных свойств. Потому от нее и отказались впоследствии. То, о чем ты говоришь, называется эффект подводной лодки. Мы подобно земным субмаринам плывем сквозь Галактику по приборам вслепую. То, что ты сейчас видишь на экранах, все это только картинка, которую рисует компьютер на основе математических расчетов. И если он например ошибется, то мы об этом, как и на подлодке ничего не узнаем.
Наше положение гораздо неприятнее, чем на земной подлодке. Экипаж субмарины может измерять глубину и направление по приборам и компасу. Субмарина хотя и не видит, куда плывет, но использует сонар - акустический локатор, позволяющий ей заранее узнавать о препятствиях и других кораблях в море.
А вот мы в гравитационном пузыре изолированы от Вселенной полностью. При ошибке расчета мы можем вынырнуть где угодно. Даже в недрах планеты или в центре звезды-солнца, - печально вздохнув, пояснила Кайра.
- Но, как я понимаю, в Галактике, на тех траекториях, которыми прокладываются курс корабля, все до давно изучено? - осторожно, чтобы не выглядеть трусом, поинтересовался я.
Кайра подошла ко мне и очень откровенно обняла меня, скользя своими влажными, упругими ладошками по моим бедрам вниз, к интимным местам:
- Не волнуйся, Алехандрэ. Если мы погибнем при выходе из кокона, то это произойдет мгновенно. Просто вспышка света и все. Даже корабельный мозг с его триллионами операций в секунду ничего не успеет понять, - задиристо засмеялась она, продолжая откровенно напрашиваться ладошками в области моего таза.
- Ты не слишком откровенно сейчас со мной заигрываешься? - осторожно поинтересовался я, все еще не приняв окончательного решения, отодвинуть девушку или подождать естественного развития событий.
- Я тебе не нравлюсь? По моему, ты на Овалоне меня с откровенной жаждой разглядывал, - . огорчилась девушка. А затем совсем рассудительно добавила:
- Но тогда я была опекуншей, а ты Гостем. И между нами была твоя Ланна. А сейчас мы курсанты, а Ланна отпустила тебя. Что же тебе сейчас мешает, милый? - совершенно без обиды, словно о чем-то обыденном осведомилась Кайра.
Но ладошки от моей талии все же довольно вежливо убрала прочь.
Я не знал, что ответить, и решил, воспользоваться нашим ночным одиночеством в этом звездном зале. Решил, наконец, попробовать объясниться с овалитянской девушкой предельно открыто и откровенно.
Я сильно волновался и старательно подбирал слова, чтобы не обидеть подругу, ставшую за этот месяц для меня роднее и ближе многих земных родных.
Честно говоря, у меня в то время, в мои двадцать четыре года был не слишком богатый опыт откровенных бесед с умными и красивыми девушками. А тем более с инопланетянками, логику, мораль и чувственность которых я себе еще не до конца представлял.
- Ты по нашим понятиям еще совсем девочка, Кайра. Лет семнадцать по земным меркам. Правда, с учетом вашего климата, здоровой спортивной жизни и ускоренного развития, на Земле тебе могли бы по ошибке дать лет двадцать. Вполне сложившаяся женщина. Но все-же, Кайра, что по этому поводу гласят ваши социальные правила и законы? И к тому-же Ланна официального развода мне не давала. Она носит моего сына. Мы просто расстались временно. И мы с тобой ведь не на далекой Земле, а на вашем, овалонском корабле...
- Ну при чем тут общественные правила и законы? - встрепенулась девушка.
- Ты находишься где? На земном корабле или на учебной яхте планеты Овалон? Наши люди сами регулируют дистанцию и не мораль тут не причем.
- Это я уже понял, Кайра, - чувствуя, что краснею, промямлил я.
- Кайра с иронией окинула меня взглядом и, зевнув отстраняясь в сторону, язвительно сказала:
- Ты так плохо прикидываешься, Алехандрэ!
- Да уж. Как это все у вас все просто до безобразия. Ни каких тебе осторожности или условности. Что думаю, то и говорю, - скептически вздохнул я
- Ты сейчас о ком рассуждаешь? Обо мне и тебе, или о ваших земных людях? - резко оборвала меня девушка.
- Ты пожалуйста уже определись, уже с мыслями. Ладно?
Я буквально покрылся испариной и, махнув рукой, хотел было изменить тему.
Но Кайра, видимо, решив добить меня окончательно, продолжила:
- Не питай особых иллюзий относительно Ланны. Вы расстались, дорогой. И это уже прошлое. Это космос, милый. Ты, я вижу, просто еще не осознал последствий собственного выбора. Дай-ка я тебе поясню: Ты сейчас летишь к Земле... Ланна попрощалась с тобой, уступив тебе взамен твоего с ней ребенка своего старшего сына - Велека. И тебе, милый, пора бы уже попрощаться с иллюзиями...
- Что? Как это в замен? Ты о чем сейчас говоришь?! - встрепенулся я, не в силах подавить изумление и ком, застрявший в горле после ее ужасных слов.
- Разве ты не понял сам? Велек летит с тобой. На Землю. Это одобрил Совет. Одобрила Ланна. Дело только за тобой. Проблема только в том, что никто не собирается навязывать тебе это решение, милый... - почему-то ехидно и подчеркнуто старательно выговаривала Кайра.
- Как на Землю?! Значит это было серьезно? Но ведь он совсем чужой! Я ведь знаю мальчишку чуть больше месяца! Как возможно отдать ребенка мне, словно вещь, взамен на что-то, - дернулся я в изумлении.
Кайра озадаченно разглядывала меня, словно вдруг увидела перед собой не совсем здорового человека.
- Как может быть мальчик которого ты искренне полюбил, который искренне принял тебя отцом, мальчик - родной брат твоего сына... Как он может быть тебе чужим? Ты здоров, Алехандрэ? - возмущенно осадила меня девушка.
Она даже нервно забегала по просторному круглому залу взад и вперед, так и не сумев успокоиться от моих слов.
- Я, наверное, чего-то не понимаю в Овалонских семейных нормах, Кайра. Но пожалуйста просвети меня, тупицу: как родная мать могла отдать сына ... ну, пускай родному, близкому мужчине, но ведь не в Рай, а на нашу дикую Землю? - все еще подозревая подвох, с напряжением в голосе спросил я.
- Ты действительно совсем не понимаешь нас, Алехандрэ, - огорченно отозвалась девушка, рассматривая меня в упор:
- Ланна проявила к тебе наивысшую любовь и признательность за подаренного ей от тебя сына. Зная, как ты будешь страдать и мечтать о невозможном в одиночестве, на вашей Земле, она отпустила с тобой своего уже почти взрослого мальчика, чтобы он напоминал и заменил тебе того, воспитывать и любить которого ты никогда не сможешь. Что касается его судьбы на Земле, то скажи мне на милость: разве для курсанта, изучающего Землю с детства и мечтающего, работать там как и его мать, это плохой выбор? - удивленно спросила меня Кайра.
В этот момент в зал через боковой туннель вошел Велиар с еще заспанными глазами.
- Кто меня здесь обсуждает? - зевая осведомился он.
- Можешь отправляться спать, Кайра. Моя вахта с Алехандром начинается.
- Мы здесь просто немного пообщались с Алехандрэ, о его непонимании наших мальчиков и девочек. - схитрила девушка, быстро закрывая щепетильную тему.
- Что, не хочет влюбляться в тебя? Может ему больше мальчики нравятся? Я, когда раздеваюсь в каюте, он с таким интересом меня разглядывает, - сострил паренек, и тут же получил необычно звонкую затрещину от девушки.
- Если ты человеку нравишься, пускай даже так, как ты это сейчас преподнеси, и ты это знаешь, зачем обижать полюбившего тебя?! - гневно произнесла девушка, болезненно взяв подростка за локоть.
- Интересно, что мы там на Альмаре-2 найдем? Почему летающие роботы, там пропадают? - живо изменил тему Велек, сильно краснея и прося у меня глазами прощения. Я кивнул и похлопал его рукой по плечу.
- А ничего там особенного нет. Эта Альмара, - сущий Ад. Постоянные кроваво-красные сумерки. Холод, слякоть, туман. Растительность и животный мир - скудные. В основном крысы и что-то вроде наших собак. Еще водятся одичавшие лошади и птицы, завезенные, видимо, некогда с Земли, - нехотя отозвалась девушка, что-то быстро доделывая на стене-экране, энергично касаясь ее кончиками своих проворных пальчиков.
- Но ведь там, говорят системы, живут обычные люди. Почему ими никто не интересуется? Почему не изучают и не помогают, как людям на Земле, - удивился я.
- Никакие они не люди. Одно только название. В таком ужасном климате, без белого света, они давно деградировали и превратились в обезьян. Люди Альмара давно потеряли разум. Их огромные орды кочуют по континентам, нападая и пожирая друг-друга, наравне с охотой на животных. Вот поэтому на Альмаре нет ничего интересного для нас, - отозвалась девушка, которой эта тема надоела еще в первые дни полета.
- А вот я с тобой не согласен, Кайра! - возразил Велек, поудобнее устраиваясь в одно из свободных кресел у экранов.
- Кое-что интересное на Альмаре-2 все-же есть. Я, например, если позволит Капитан, время, проведенное там, намерен использовать с пользой для науки.
- Да, конечно. До тебя почти три тысячи лет талантливые ученые там не работали! - насмешливо отозвалась девушка.
- Что же ты намерен искать в тех мрачных болотах и лесах?
- Есть вопросы, на которые, Кайра, еще никто не ответил, - серьезно отозвался мальчик.
- Например: кто и когда туда привез людей? Куда потом исчез и почему следов не оставил? Почему общество на Альмаре так быстро деградировало? - задумчиво сказал Велек.
- Почему деградировало, - это как раз понятно. В таких жутких условиях... Знаешь, Велек, если земные легенды про Ад верны, то это там, - едко отозвалась Кайра.
- А в самом деле, кто их туда привез, этих земных людей? Ведь, как я понял, это случилось еще задолго до истории с Атлантидой и Овалоном, - поддержал я мальчика.
- О Господи! Еще один ценитель древних легенд! - взмолилась недовольная Кайра:
- Вы хоть знаете, сколько экспедиций тысячелетия подряд искали на Альмаре следы предтечей? Этих самых, легендарных Эльфов или Люцифериан, - якобы создавших человека на Земле и якобы расселивших людей по всей Галактике? С тех пор мы находим следы людей на многих погасших мирах во вселенной. Но сохранить разум удалось лишь нам и землянам. А легенда... Легенда так и остается легендой. Никто не смог понять происхождение и расселение людей по мирам Галактики, - фыркнула Кайра, укоризненно окинув нас взглядом.
- И что же? Искали, искали. Но так ничего и не нашли? - изумился я.
- Говорят же тебе, там, на Альмаре-2 сущий Ад. Дикарей мы старательно обходим стороной. Рассказать они нам ничего не могут. Они говорить то давно уже разучились. А искать там что-то очень и очень не просто. Сам увидишь скоро. Та еще планетка. Из серии детских страшилок перед сном, - вздохнула Кайра, смиряясь с тем, что мы не собираемся изменять тему.
А затем, уже спокойнее, обреченным голосом добавила:
- Если там и были когда-то города Эльфов, то было это за долго до возникновения Атлантиды на Земле. Это могло происходить двадцать или больше тысяч лет назад. Где искать? Что искать? Разве что подземелья могли сохраниться. Но кто же будет в таком Аду держать обитаемую поисковую станцию ради туманных гипотез?
Кайра замолчала. Подумала о чем-то своем и, устало зевнув, добавила, уже собираясь покидать нас вдвоем в зале управления:
- Если бы первые экспедиции три тысячи лет назад, когда только нашли Альмару в космосе, обнаружили на ней хоть что-то интересное... Если бы люди, нет, точнее - дикари, обезьяны живущие там, сохранили бы хоть малейшие признаки человеческого разума... Мы бы не оставили там только автоматическую геостанцию. Не летали бы туда только раз в пол-тысячи лет.
Так что не питайте наивных иллюзий, мальчики. Мы летим, в настоящий Ад. Летим чтобы быстренько навести порядок под древним бетонным куполом - убить каких-нибудь вредных крыс, забравшиеся под купол автоматической станции. Или исправить техническую неполадку в очень старом оборудовании. Ясно?
- Нет у тебя никакого творческого воображения, Кайра! - язвительно отозвался Велек, явно мстя ей за затрещину:
- А вот ты представь себе только на минуточку, Кайра!
Представь, что в эту самую минуту, там, под дождиком, среди вонючих болот какой нибудь мальчишка или девочка с надеждой смотрит на звезды. Пересказывают из уст в уста старую легенду о богах, сотворивших мир и спускавшихся с неба...
Мальчик сделал многозначительную, задиристую паузу, и продолжил развивать свою фантазию, в упор разглядывая застывшую от удивления Кайру.
- Вот ты и все такие, как ты, уже все поняли раз и навсегда. А он или она, в этот самый миг, может быть, смотрит на звезды... С надеждой. Может быть даже со слезами, с отчаянием смотрит... Потому что помощи ждать им больше уже неоткуда, Кайра..
...Смотрит, и не знает даже, что в эту самую минуту, учебное судно Младший Ангел уже идет сквозь ледяную мглу на сближение с их зловещим миром...
- Фантазер, ты Велек. Нет там ни легенд, ни людей способных смотреть на звезды и позвать на помощь. Прилетим, увидишь все сам. Посмеемся вместе над твоими фантазиями. Все, мальчишки! Теперь у экранов дежурит Велек. Саранита скоро сменит Алехандрэ. А я иду спать, - зевнув, сказала девушка, взъерошила пареньку кудри и шагнула к шлюзам, ведущим в туннель.