Туалет здесь, как все прежние, увиденные мною на Овалоне, был общим, без разделительных перегородок на местах. Зная наши этические заморочки, Кайра, саркастически ухмыльнувшись, вежливо отстала от меня, показав на вход.
Внизу, под сидячими местами, вырубленными прямо в камне, весело журчал кристально чистый горный ручей.
Я злорадно представил себе, какой вопль вызвало бы это все у большинства землян, для которых многие естественные особенности человеческой физиологии вызывают брезгливый страх.
За каждым посадочным местом в нишах стояли простые плетеные корзины, доверху наполненные пучками какой-то душистой сушеной лечебной травы. Как я уже знал по кораблю и городу-Парку, трава использовалась вместо бумаги и обладала дезинфицирующими и противовоспалительными свойствами. Мой хронический геморрой, мучивший меня еще с детства небольшими кровотечениями, затих от этой травы сам собой еще на корабле.
- Как они в этих местах борются с запахами безо всяких сантехнических устройств, достигая такой идеальной и естественной чистоты? - вслух сам себе удивился я, выбирая одно из десяти мест.
- Система утилизации отходов в городах очень сложна, – внезапно услышал я знакомый голос. Это был матрос с яхты, который привез нас сюда. Занимаясь осмотром туалета, я совсем не заметил, как он вошел вслед за мной.
- Система состоит из сети живых, растительного происхождения труб, отводящих отходы далеко в лес и распределяющих их между корнями деревьев. Эти корни-трубы сами прорастают множеством все меньших и мельчайших отростков, сообразно тому, где и как нужно впитывать отходы, - улыбнулся он, устраиваясь рядом.
Я брезгливо поморщился и отвернулся прочь. Этот вид общения был выше моего понимания.
Принцип работы гигиенической комнаты я уже знал. Стоило мне только зачерпнуть пригоршню мыльной глины из лотка и приблизить руку к камням у стены, как ручей мгновенно вильнул в мою сторону, поглощая мои руки потоками теплой и чистой воды.
Девушка ждала меня за поворотом коридора.
- Это был работник школы или капитан яхты? – поинтересовался я, кивнув на спину удаляющегося матроса.
- Не-ет! Это чей-то папа, – улыбнулась Кайра:
- По нашим правилам, родители в свободное время помогают Саду. Они играют с детьми, учат их своим увлечениям и знаниям, помогают воспитателям или просто общаются, - подавая пример культурных отношений.
- Но он ведь даже не искал своего ребенка, а возился с нами на яхте! – удивился я.
- Значит, его ребенок чем-то занят. Поэтому он помогал тем детям, кто нуждался в помощи, – старательно разъясняла мне девушка.
Я только удивленно пожал плечами, пытаясь осмыслить источник мотивации этого человека. Честно говоря, я сам вряд ли с таким добросовестным энтузиазмом возил бы чужих детей, пока мой ребенок чем-то занят неизвестно где и с кем.
- Сейчас дети работают с кураторами. Они решают задачи, помогают ученым или просто тренируют ловкость и мускулы на берегу моря в играх. Но к вечеру они начнут освобождаться и собираться в социальных залах или просто наверху - на лесных площадках, – тоном старшей сестры сообщила Кайра.
- А потом? - спросил я.
- А потом ужин в столовых, которых в этом Саду три. Первая - для любителей свежей природной пищи. Вторая - общая и большая, в которой меню изменяют по плану. Третья - для гурманов, желающих сделать собственный заказ. А затем, после ужина, каждый станет готовиться ко сну. Кто-то пойдет гулять среди деревьев, обсуждая что-нибудь с товарищем. Кто-то уединится где-нибудь, поглощает информацию, просматривая записи из Сети. Некоторые отправятся на берег искупнуться перед сном в морских водах, - улыбнулась девушка, вспоминая что-то приятное.
Довольно тяжелой с непривычки ступенчатой лестницей мы поднялись на самый высший ярус Сада и вышли из туннелей в горный лес.
- Я давно хотел спросить, кто готовит еду в столовых? Кто и где добывает пищу? – поинтересовался я у девушки.