Вход в систему

Консульство Овалон-2

Навигация

  • strict warning: Non-static method Pagination::getInstance() should not be called statically in /var/www/owalo863/data/www/owalon.com/modules/pagination/pagination.module on line 308.
  • strict warning: Only variables should be assigned by reference in /var/www/owalo863/data/www/owalon.com/modules/pagination/pagination.module on line 308.
  • strict warning: Non-static method Pagination::getInstance() should not be called statically in /var/www/owalo863/data/www/owalon.com/modules/pagination/pagination.module on line 403.
  • strict warning: Only variables should be assigned by reference in /var/www/owalo863/data/www/owalon.com/modules/pagination/pagination.module on line 403.
  • strict warning: Non-static method Pagination::getInstance() should not be called statically in /var/www/owalo863/data/www/owalon.com/modules/pagination/pagination.module on line 345.
  • strict warning: Only variables should be assigned by reference in /var/www/owalo863/data/www/owalon.com/modules/pagination/pagination.module on line 345.

Игра

GodAndCheld.jpgИГРА
Александр Зохрэ
(Научно-фантастический рассказ)
1.
Иван Николаевич вытер пот с лица. Он был в состоянии творческого подъёма и говорил громким, хорошо поставленным голосом.
- Разве вы не понимаете, что это откровенная чушь?! - обратился он к аудитории широким, убедительным полу разворотом своей спартанской фигуры.
Аудитория плескалась и пенилась. Студенты на задних рядах, ещё недавно увлечённо тискавшие своих девиц, теперь, словно забыв о них, негромко спорили с соседями. Из зала раздалось несколько громких выкриков:
- Но почему?! Кому мешает эта идея? Что напали на Димку?!
Казалось, Иван Николаевич сейчас вскипит. Но это была
только видимость. Опытный оратор, закалённый в интригах
недавней комсомольской деятельности, он прекрасно понимал, что
сейчас пора обрушить на аудиторию главный, непробиваемый в своей тупости, но зато самый действенный аргумент диалектики.
Сделав властный жест рукой, призывая зал к тишине, он интригующею оглядел стихающие ряды.
Взгляд его внезапно наткнулся на что-то, болью
отозвавшееся в сознании, -словно ладонь, беззаботно скользящая
по гладким перилам лестницы, на занозу. "Опять этот тип!" -
машинально отметил он. "Так и буравит меня глазами. Кто он? Для
студента староват. На преподавателя... Нет, не похож."
Наступила наэлектризованная, потрескивающая, нервно
поскрипывающая подлокотниками и сидениями тишина. Он поправил
галстук и начал:
- Вы сами вызвали меня на откровенность. Ну что ж, скажу
прямо! Статья студента Снегова является не только антинаучной,
но и социально опасной. На мой взгляд, она явно преследует политические подрывные цели!
Основной тезис статьи: человечество состоит из двух
кругов: внешнего - обывательского, и внутреннего - Круга
Великих Личностей, Богов, Жрецов, Учителей.
Этот тезис отрицает развитие и прогресс, унижает достоинство и чувства большинства людей, и противоречит официальной науке. По мнению Снегова, Маркс, Ленин, Эйнштейн, Леонардо Дивичи, - не люди добившиеся авторитета своим умом и трудом, а некие полубоги, представители Внутреннего Круга..
Тогда легко вообразить, что вся земная история, наука, войны, революции, великие научные открытия, - всё это только видимость настоящей жизни, - игра марионеток на сцене.
А вот дергают их совсем не люди, в смысле, что они конечно люди, но, по мнению Снегова уже давно забывшие простые человеческие, семейные и национальные ценности….
Автор статьи намекает: настоящая жизнь, настоящее счастье существуют только в «центре Круга». В некой мистической Цитадели! В Кругу избранных гениев, воспринимающих нас, как существ второго сорта...
Мол, именно оттуда, из Круга (чтобы под этим ни подразумевалось !),
исходит истинное начало человеческого Духа - в виде
замаскированных приказов, или неприметных, безымянных Учителей-экзаменаторов.
Мол, Икар, Иисус Христос, Джордано Бруно, - это только экзаменаторы, проверяющие остальных людишек на вшивость…
И в доказательства свой ахинеи, Снегов напоминает нам легенды античных времен, сказание про Атлантиду, Библейские цитаты из Ветхого Завета…

Оратор на секунду прервался, осторожно оценивая аудиторию.
Зал напряженно затих, ошарашенный таким неожиданным осмыслением статьи…
- Очень заманчивая, и опасная для ума приманка...: - напористо продолжил оратор.
- Давайте вдумаемся! Если Внутренний Круг Человечества действительно существует, незаконно распоряжаясь судьбами народов, то какую роль он отводит нам, обыкновенным людям?!
Не старается ли Снегов утверждать, что все мысли и чувства простых людей это только иллюзия, туман истории, который бесследно развеивают войны и катастрофы?!
По залу пронёсся легкий шум.
- Нет, нет и нет! - убеждённо произнёс оратор.
- Ведь даже если это так, то все равно ни один уважающий себя человек не признает себя существом второго сорта!
Зал снова ненадолго всколыхнулся, и затих при властном жесте руки оратора:
- Второй тезис статьи, Снегов построил на больном вопросе человечества, - на поиске смысла жизни. Автор утверждает, что существа ставящие во главу угла свои собственное самосохранение, выживание, счастье и процветание семьи и детей, собственное понимание свободы и Истины, - это не более чем разумные тараканы пожирающие планету. Мол, вообще, любой человек для которого собственная жизнь, любимая жена или муж, собственный ребенок и семейный уют имеет существенное значение, это вовсе не разумное существо, а паразит или расходный материал биологической эволюции…
Оратор сделал длинную паузу, чтобы усилить эффект, готовясь нанести сокрушительный удар по притихшей студенческой аудитории…
«Чем глупее возражение, тем его труднее оспорить», - машинально подумал он, вспоминая теорию и практику своей секретной службы в Органах…
- Если верить Снегову, то большинство наших девушек, для которых уже с 12 лет желание влюбиться в хорошего парня и создать семью, нянчить детей, или большинство наших парней, для которых с 16 лет желание любить красивую и хорошую девушку, каждый день возвращаться в ее горячие объятия, - все эти молодые люди, просто тараканы, паразиты Природы или даже животные, - внезапно засмеялся он, обводя зал ироническим взглядом.

Аудитория моментально взорвалась, разделилась, наполнилась грохотом выкриков, свистом, бурей аплодисментов и негодований...
Довольный оратор саркастически усмехнулся сам себе и незаметно, под шумок, сошёл с кафедры.
"По крайней мере, теперь они еще будут долго заняты спорами о смысле и радостях юной жизни. И можно будет незаметно для всех разобраться с этим Снеговым», - усмехнулся он сам себе.
В коридоре кто-то вежливо тронул его за рукав. Он рассеянно обернулся, попутно изворачиваясь от столкновения со встречным потоком людей. Это был всё тот же Колючий Взгляд.
- Извините, - вежливо сказал Взгляд приятным баритоном опытного провокатора, - я не совсем согласен с Вашими выводами.
Мы можем минутку поговорить.
Это не было ни вопросом, ни утверждением, а просто фразой брошенной в пустоту. Так, словно бы, ответ Ивана Николаевича вовсе не интересовал собеседника…
- Да, конечно, молодой человек, - подхватил игру Иван Николаевич, ощущая неприятную тревогу под ложечкой.
- Вот Вы начисто отрицаете Эзотерический Круг, жрецов,
Атлантиду, проблему Высшего Знания. Вы даже любопытные факты внеземного присутствия, описанные Снеговом, игнорируете, напирая только на идеологию и чувственность обывателя… А может быть, Вы просто не поняли чего-то в статье студента? Сознайтесь! Возможно, проблемы не в идеях Снегова, а в Вашем личном опыте и знания?

Иван Николаевич сдержал порыв возмущения. Стараясь не поддаваться провокатору, он спокойно возразил, по-прежнему уворачиваясь от столкновений в толпе:
- С какой это стати я должен не доверять собственному опыту и знаниям?! - отозвался он, а затем, голосом убежденного в своей силе и правоте человека добавил:
- Статья Снегова не просто ошибочна. Она социально опасна! Нельзя такие идеи распространять с академических трибун в государственных ВУЗах! Если действительно существует КТО-ТО, владеющий высшими знаниями, то он просто обязан донести эти знания до Парламента, Академии Наук и Правительства и специальных служб, конечно же… А уж мы решим, что со всем этим делать. Кому выдавать лекарства от старости. Кому назначение сажать сады на Марсе, а кому хлеба растить и свиней кормить, - возмутился Иван Николаевич:
- Если эти знания, эти Силы, этот самый «Круг», существуют… Ну допустим, конечно… Только лишь, допустим! И они при этом от Правительства и Академии Наук скрываются, то они и есть, наши злейшие враги!
- А это возможно? Взять - и рассказать ВСЕ и ВСЕМ... Вот так взять и рассказать! Правительствам воюющих стран…Генералам всяким… Вот таким как Вы, идейным академикам… - надменно дразнил его собеседник.
Иван Николаевич начал уже жалеть, что втянулся в этот разговор.
Он мысленно метался в кругах своих обширных знаний, пытаясь угадать, кого напоминает ему этот тип. Разведчика западных спецслужб? Исламского террориста-провокатора? Агента собственной службы безопасности, навязчиво проверяющего его компетентность?
Но все его знания психологии, опыт карьерных интриг, буксовали.
Он мучительно не мог ухватиться ни за одну индивидуальную черту лица собеседника.
Всё, абсолютно всё, кроме глаз, было ОБЫКНОВЕННЫМ! Причём абсолютно обыкновенным!
Ускользающим от запоминания...
Так, словно он разговаривал с призраком! С человеческим образом, не имеющим ни каких изъянов, морщинок и индивидуальных черточек…
- Я спешу. И потом… Разве можно объяснять людям, что они животные? - нервно огрызнулся Иван Николаевич, подумывая, как бы, поскорее закончить разговор.
Он грозно повысил тон, стараясь показать собеседнику грозящую ему угрозу от последствий этой беседы.
Но Взгляд вздохнул и промолвил со сверх - искренним сожалением:
- Я понял Вас, Иван Николаевич. Снегов Ваш идеологический враг, а Истина... Мысли и факты… Какое Вам до этого дело? Верно?
- Вы собираетесь учить меня морали и научной этике?! - гневно возмутился Иван Николаевич:
- Да я в бараний рог скручу Вашу судьбу вместе с судьбой этого выскочки Снегова!
- Нет! Зачем же мне Вас пытаться чему-то учить, раз уж Вы перешли к угрозам и агрессии, - усмехнулся собеседник, и загадочно зевнув, продолжил необычно добрым и сладким голосом:.
- Вот вы такой успешный во всем, накачанный и здоровый физически, самоуверенный и мускулистый человек. Вы наверное всю сознательную жизнь свое красивое тело качали и самовлюбленно в зеркало посматривали. А поди того не знаете, что есть у вас совсем маленькая сердечная мышца, которая если вдруг перестанет дергаться, то и все Ваши трудовые, прекрасные мускулы и мышцы моментально обмякнут..., - игриво улыбнулся ВЗГЛЯД
Смутное предчувствие чего-то неладного мурашками пробежало по
спине Ивана Николаевича.
"Скорее всего, это псих! Сейчас достанет вилку и от имени жрецов Атлантиды засунет в мою грудь..." – мелькнула в голове совсем бредовая и детская мысль.
- Вот вы говорите о морали, а некоторые говорят о Боге, о Истине, о бессмертной Душе, - игриво продолжал незнакомец, болезненно впившись пальцами в плечо Ивана Николаевича.
Тот попытался высвободиться, сбросить руку нахала, но это оказалось совсем непосильной задачей.
Тем временем тот продолжал добродушно улыбаясь:
- Вот Вы отрицаете не подвластные Вашему разуму, и не укладывающиеся в Ваше понимание и жизненный опыт вещи. И гарантией Вашего успеха, мерилом Вашей самоуверенности являются ваши здоровые мускулы и отточенный годами ум КГБ-шного провокатора
Но Сердечная мышца у Вас может перестать дергаться, просто так. Вопреки Вашему опыту, морали и пониманию жизни. Просто потому что я так сейчас хочу. И что тогда? Куда засунете свои убеждения и опыт? — добродушно улыбнулось не запоминаемое лицо…
Иван Николаевич засунул руку в карман. Он машинально искал что-нибудь подходящее для самообороны.
- Вы побледнели…Напуганы…И мышца под левым соском почти не дергается… Не пора ли признать, себя полным ничтожеством? – совсем по детски засмеялся тип.
Иван Николаевич резко вырвал плечо и шарахнулся в сторону от этого сумасшедшего.
«Психопат, наверное! Убеждать образованного человека, про какую-то мышцу под левым соском...», - матюгнулся он, вытирая пот на лбу.
Он нырнул в толпу пытаясь вздохнуть с облегчением.
Он вздохнул, раз, другой и почувствовал, что ему почему-то остро не хватает свежего воздуха. Он поправил галстук, и даже с удивлением послушал пальчиками странную тишину под левым соском...
"Это просто внушение. Не бывает такого. Только ни со мной! Нужно просто не думать об этом." - еще раз, другой, попытался вздохнуть Иван Николаевич, с удивлением понимая, что с легкими все нормально. Просто кровь, не течет от легких к мозгу в наступившей странной тишине и звоне в ушах…
"Только не со мной! Я же не верю в это! Я сильнее придурка…" - подумал он, странно улыбаясь сам себе и падая на пол, под ноги крикливым студентам...

2.
- Дверь надёжна? - нервно осведомилась Лена.
- По крайней мере, в случаи облавы, у нас хватит времени ретироваться чёрным ходом, - успокоил её Дима.
В наступившей тишине слышно было тиканье старинных маятниковых часов. Всё в этой квартире, оставшейся родителям Димы Снегова после смерти Дедушки - прадеда Димы, было нетронутым.
Дед и бабка погибли в конце войны, почти в одно время, словно боясь пережить один другого.
Поэтому Диминого отца воспитал Дед отца и прадед Димы, - неугомонный, чудной старикан, умудрившийся дожить до 97 лет.
Собственно, и на правнука Дед Михаил оказал весьма сильное влияние. Колдун, как его звали многие, то ли верил в Бога как-то по-особому, то ли был атеистом, или даже уважал Сатану и знал чего-то из настоящей магии.
Говорили, что этот человек в своих довоенных путешествиях почерпнул диковиной заморской мудрости, в джунглях Индии, в горах Тибета, и на развалинах Мексиканских пирамид...
Поговаривали даже, что сам куратор фашистского Аненербе Август Хирт, лично приказал германскому Абверу найти и изловить чудного старца, а через своих агентов, обещал повсюду Деду Михаилу любые деньги, должность и почет…
Вот за эту странную популярность у фашистов, а еще за знания и идеи, которых человеку без погон не положено иметь, отмотал Димкин прадед восемь лет в ГУЛАГе. Но и там, славился знахарем, лекарем и умельцем на все руки. Говорят, даже высшие советские чины привозили тайком Михайла врачевать своих близких...
В общем, славился он по всей стране как народный целитель, способный многие хвори заговаривать и травами лечить.
Он был неразговорчив, подвижен, и не спешил делиться знаниями. Когда дед умер, Димины родные не посмели сменить обстановку в огромной пятикомнатной квартире на окраине города, доставшейся Деду еще в 60-х годах, по личному подарку маршала Жукова.
Про Деда говорили шепотом, называя его смерть "уходом", а самого Деда - Хозяином...
Дед не был деспотичным и ужасным существом, как могло бы показаться любому в подобных обстоятельствах. Но дух его так и не смог окончательно угомониться, обитая в закоулках старинной квартиры, в чуланах и рукописях.
Уже четыре года после дедова ухода его общение с внуком Димкой как бы и не прекращалось. Дед общался с внуком чёткой подборкой уникальных книг в огромной домашней библиотеке, шифрованным аллегориями текстом дневников и рукописей.
Родители Димки, важные государственные дипломатические работники, постоянно сидели за границей. И даже после смерти деда, тогда еще 15-летний мальчик, оставался в этой огромной квартире один, под присмотром домработницы и пожилой соседки…

- Ну, что, начнём? Командуй, Димка! - торопил события неугомонный Витя Новиков. И от этих слов щёки девочек занялись румянцем, и вся компания притихла.
- Хорошо, - тяжело вздохнул Дима. Ему было как-то не по себе в этой добровольной роли Учителя. "Но я ведь только проводник идей и учения других, более старших и знающих людей!" – успокаивал он себя.
- Хорошо. Начнем! - более твердо начал объяснять он:
- Изучая многие старинные учения, мой прадед, Дед Михаил, узнал, что Древние Учителя, разделяли людей на собственно Людей и Размноженцев.
Настоящие люди видны с детства. Они практически не боятся смерти, не нуждаются в Вере, в Боге, а Чудесах, потому что они сами способны приносить в Мир чудеса волшебных достижений и невероятных открытий. Эти люди очень умны, наблюдательны и любопытны. Они легко влюбляются, надежны в отношениях, но не нуждаются в любви и специально ее не ищут, как большинство других. Уже в детстве они выделяются из масы сверстников особым поведением, необычными играми и способностью совершать очень взрослые поступки..., - потея от волнения, рассказывал Димка.
- Но таких людей, если верить Древним Учителям и моему деду, мало. Большинство других они называли Размноженцами.
У размноженцев тоже может быть блистательный ум, любопытство и способность к творчеству. Но движет ими совсем не это, а только половой инстинкт и чувство самосохранения.
Поэтому все размноженци очень сильно зависят от секса, панически боятся смерти, нуждаются в вере и Боге, чтобы заглушить страх конца жизни. Чем бы не занимался размноженец, интересной работой, исследованиями или творчеством, во главу угла он поставит не результат, а свою безопасность, сытость семьи и детей, и внимание со стороны сексуального партнера.
В истории древних знаний, размноженцев называли неполноценными, или даже «недо-людьми», и всегда тщательно следили за тем, чтобы неполноценные не проникли в ряды полноценных учеников..., - волнуясь и сбиваясь, закончил рассказывать Дима.

- Допустим! Я тоже много об этом находил в переводах старинных восточных и индийских учений. Но причем тут секс, семья, дети? Ведь все современные религии, старательно ограничивают сексуальную жизнь людей, - этих, как ты их назвал, размноженцев? - удивился Витя.
- Религии и общество намеренно ограничивают сексуальность людей моралью, и экономическими законами, создавая искусственный дефицит удовлетворения сексуальности. Когда есть дефицит и все дружно выстроились к кормушке, рабами можно помыкать. Ясно? – неуверенно отозвался Димка, а затем задумчиво добавил:
- Именно поэтому, многие восточные Учителя и Тибетские монахи, для воспитания выдающихся бойцов, гениев, художников, мыслителей и даже царей, запрещали мальчикам и девочкам идти на поводу своих сексуальных чувств. В йоге, в кун-фу, и в других подобных учениях это называется сублимацией половой энергии. Чтобы не воспитать размноженца, нужно научить человека искать счастье в творчестве, а не в семейной жизни и не в общении с противоположным полом. Доказано наблюдением за гениями, что активная половая жизнь практически полностью высасывает все душевные соки и разум человека. Все лучшие творения и подвиги Человечества совершались ради недоступной любви, когда половые гормоны и тестостерон остаются в теле, а не выплескиваются во влагалище…

- Стоп! Может, сегодня не будем об этом. У меня есть потрясающие, диковинные сведения от мамочки! - краснея как помидор, перебила Димку Лена:
- Представляете?! Оказывается во времена маминого детства, в семидесятые годы, в лесах Белоруссии существовала сверхсекретная база-школа для детей и подростков. И там, по уверению мамы, дети летали, подымались в воздух без инструкторов… И вообще, их там, готовили непонятно к чему и для кого…
- Бред какой-то. Лучше бы наплела про зеленных человечков! - перебила ее Валя.
- Я так не думаю. Тоже интересная тема, - согласился Димка.
- Короче, Димчик! - возмутилась Валя. - Будет сегодня обещанная тренировка сексуальной сублимации или нет?! Когда начнём раздеваться?!

Ребята возбуждённо заблестели глазами. Димкины щёки зардели в полутьме комнаты.
- Объясняю всем! - громким и срывающимся от обиды голосом выкрикнул он, обводя друзей повелительным взглядом:
- Наша задача состоит..., - он сделал маленькую паузу:
- …во-первых, научиться спокойно, относиться обнаженному телу своих друзей. Во-вторых, мы должны научиться накапливать половую энергию. Научится усиливать ее для велик дел, которые ждут нас за пределами этой комнаты, - глотая комок в горле, завершил Димка.

Он испытующе оглядел ребят. Троица смотрела на него с неукротимым и бурлящим энтузиазмом.
- Раздевайтесь! - приказал Дима, для примера скидывая тенниску.
Валя выполнила задачу мгновенно.. Её смуглая фигурка отточенная многолетними занятиями гимнастикой, словно сказочная статуэтка из индийского замка, одним прыжком взметнулась на стол.
- Начинайте с меня! Изучайте и наслаждайтесь! - засмеялась она выдвигая вперед упругие груди и эффектно демонстрируя высокий, в меру мускулистый изгиб ступней своих стройных ножек...
Угловатая нагая фигура Вити оказалась с левой стороны от стола.
В руке он держал длинный прутик лозы, используя его как указку. Его белое, вполне взрослое мускулистое тело создавало рядом с хрупкой смуглой фигуркой удивительное сочетание цветов и пропорций...
- Типичный представитель женской половины Хомо-неразумнус,
- острил он, эротически щекоча прутиком Вальку, кокетливо гарцующую на столе голышом.
- Вот здесь мышцы ног слишком развиты непомерными упражнениями на благо тренера.
Груди эффектной конституции. Но опять-таки, для женщины слишком сильное сложение. Просто бронзовая статуэтка, а не девушка, - острил он.
- Дубина тяжелоатлетическая! - отозвалась девушка, садясь на корточки и жеманно обхватывая руками свои коленки.
Тем временем Леночка с нежным урчанием уже расползалась по груди у Димы.
Что-то странное происходило с самим Димой. Он не понимал, что происходит. Нет, он отчётливо видел, начинающийся кошмар.
Нужно было что-то делать, говорить, объяснять...
Но Лена уже добралась до его губ, и говорить просто было нечем...

* * *

Когда стемнело, ребята слегка сконфуженно прощались в
прихожей.
- Когда следующее занятие? - удовлетворенно осведомилась Валя,
голоском только что пообедавшей кошечки.
Димка плечом выпер ёе прочь и нервно хлопнул дверью. Он
чувствовал себя изнасилованным публично...

3.
У жёлтого дома, на перекрёстке улиц Гая и Осипенко, в двух кварталах от Витиного двора, его нагнали двое рослых парней в наглухо застёгнутых осенних куртках. Шестым чувством, почуяв неладное, он уже приготовился к драке, когда неожиданно получил предательский удар в челюсть от человека, вроде бы мирно стоявшего чуть впереди него.
Туго соображая, Витька весь изогнулся, готовясь увернуться от нового удара в голову. Но один из преследователей, к большому удивлению Вити, деловито сунул какую-то «корочку» ему под нос, грозно прорычав: "Спокойно, милиция!".
Рядом скрипнули тормоза легковушки и Витьку, словно контуженного, впихнули в машину между двумя плечистыми парнями.
Машина тут же сорвалась с места.
- Вы не имеете права! Мне уже восемнадцать! - попытался возмутиться Витька. Но тут же получил сильный удар в ухо, а затем - и разъяснения:
- Сиди и не рыпайся, если не хочешь при попытке к
бегству...
Машина быстро мчалась по пустеющим улицам и вскоре Вите стало ясно, что это вовсе не милиция. Слишком уж чётко работали парни. Слишком уж умно и осторожно переговаривались неизвестные голоса в рации.
Они въехали в здание КГБ, что на проспекте Независимости, через ворота со стороны улицы Урицкого.
Витьку быстро затолкали в лифт, затем полутёмными коридорами, минуя часовых и дежурных, доставили в какую-то комнату на четвёртом этаже.
Уже не молодой, мужчина с потёртой физиономией пригласил юношу к столу. Вообще то единственный стул для посетителей, на который был направлен яркий свет настольной лампы с металлическим абажуром, стоял на расстоянии метра от стола, так что правильнее было сказать, - пригласил к стулу.
- Садись и рассказывай! И чтоб быстро! - приказал тот, прикуривая от серебряной зажигалки, которую потом уронил в открытый ящик стола.
- Что всё это значит?! Вы нарушили мои права! Сейчас не 37 год! - возмутился Витька.
Человек за столом усмехнулся, зажмурился от удовольствия, сделав глубокую затяжку, вздохнул и отозвался весьма сочувственным тоном:
- Права?! Понимаю. Мы нарушили твои права раздевать однокурсниц?
Или права создавать нелегальные секты, поклонятся языческим богам, и распространять подрывной бред разрушающий устои общества и морали…

Он совсем по-отечески, добродушно улыбнулся и продолжил, попыхивая сизым дымком прямо Витьке в лицо:
- Либо ты сам сразу с нами сотрудничаешь, и мы моем, чистим тебя, и везём обратно к тому же перекрёстку.
Либо... Либо твои родные начнут тебя искать, и мы вынуждены будем сообщить, что ты задержан, и подозреваешься в социально опасной подпольной деятельности, а заодно и в развращении несовершеннолетних девочек! Валентине, вашей однокурснице, еще кажется, нет восемнадцати?! Верно? Ну! Выбирай сам.
Перспектива дальнейших событий мигом выстроилась в Витиной голове. Истерика матери, вопли отца, вышибание из университета. Затем, - следствие, суд, позор...

- Нет! Это ложь! - попытался он отогнать предчувствие беды, ещё не совсем понимая, насколько серьёзно вляпался.
- Ложь? - осведомился следователь, доставая из стола аккуратно сложенную вырезку из студенческой газеты.
- А эта провокационная статейка Снегова? Разве сам по себе, без помощи зарубежной агентуры, студент первокурсник мог бы написать такую утонченно продуманную и подрывную статью?
- А внезапная смерть преподавателя, критиковавшего Снегова на собрании?
- А ваши регулярные сборища у Снегова, в квартире его прадеда прославившегося на весь мир своей запутанной и темной биографией? - напирал следователь:
- Я думаю, в глазах Суда, все это вместе на подрывную деятельность вполне потянет.
- Что, Димка должен был свою статью с КГБ согласовывать?! Ну не понравился вам ход его мыслей, покритикуйте парня и оставьте в покое. Разве теперь за статьи и идеи преследуют? - искренне возмутился юноша. Следователь хмыкнул.
- Остришь… Напрасно. Идеи идеям рознь. Это ведь не идея о том как из селитры с алюминиевой пудрой бомбу собрать и подорвать ненавистного декана факультета. Снегов замахнулся на весь существующий порядок вещей. Он всех нормальных людей, любой нации и народа унижает и приводит не детские факты для этого! Как ты думаешь, мог ли студент-первокурсник собственным умом эти факты найти и осмыслить в одной небольшой статье? - криво усмехнулся следователь.

Постепенно до Вити начала доходить вся серьёзность его положения. "Допустим, прямых обвинений у них нет. Допустим, не смогут они смерть преподавателя со Снеговым связать. И доказать что мы чего-то нехорошее замышляли, скорее всего на суде тоже не смогут..
Но разборку, весьма заметную и грязную, устроить они вполне могут. И грязный судебный процесс с журналистами и телевидением, - тоже…
Такие методы очернения неугодных людей, всегда было в стиле спецслужб и правительства…
Даже если суд оправдает всех. Даже если все их нападки признают не состоятельными… Грязи всё равно достаточно, чтобы испортить характеристику и с позором отчислить из университета» - думал он.
«Нет, надо как-то выкручиваться! С этими идеями Снегова уже явно пахнет жаренным…»
И, словно прочитав его мысли, следователь сказал, задушевно и вкрадчиво:
- Ну, погорячились наши парни на улице... Извини! Но, парниша, подумай-ка лучше о себе. Зачем тебе выгораживать какого-то Снегова, человека с сомнительными убеждениями, внука чудака и бунтаря всю жизнь лазившего по гробницам и темным пещерам?

Витька сконфуженно кивнул. Действительность вдруг предстала перед ним со всей реальной очевидностью.
"Запутался! Конечно, запутался!» - думал он.
«Просто захотел выпендриться перед девчонками, быть не таким как все! А ведь знал же, что общество жестоко карает за любую попытку быть не похожим на большинство, не подчинятся моде, или искать сокрытую от всех Истину...»
И он еще раз сокрушенно кивнул следователю.

- Итак, первый вопрос, - строго объявил следователь, начиная быстро что-то записывать на листе писчей бумаги.
- Говорил ли Снегов, что кто-то наблюдает за людьми, и некоторых людей может сделать избранными?
Витька напряжённо сглотнул, подбирая менее опасные слова:
- Снегов говорил, что существуют реальные не мистические, а материальные силы, отыскать дорогу к которым может любой Настоящий Человек, если он сумеет отрешится от своих простых человеческих и бытовых надобностей, - осторожно отозвался юноша.
- А что, эти силы дают человеку взамен? - усмехнулся следователь, не переставая быстро писать.
- Ничего. Так утверждает Снегов. Во всяком случаи, ничего ценного для обычного, семейного или общественного человека. Им вообще не интересны люди, которые торгуются с ними, или хотят получить личную выгоду, преимущество над другими в обществе, здоровье, богатство и т.п., - негромко отозвался Витя.
- И зачем же тогда нормальному человеку нужны эти Силы? - спросил следователь саркастическим тоном.
- Нормальному не нужны. Нормальным людям нужны деньги, здоровье, слава, или удовольствия. Другим нормальным нужна их семья, красивая сексапильная жена и домашний уют. А эти силы и даже знание о них, нормальных людей просто раздражает, - нервно пожал плечами Витя.
- И как же эти силы скрываются от нормальных людей? – напирал следователь, постоянно что-то записывая.
- А они и не скрываются. Снегов считает, что им это вовсе не нужно. Люди сами, вот например Вы сейчас, делают все возможное, лезут вон из кожи, критикуют и обвиняют рассказчиков, создают всякие религии и теории заговора, даже убивают их, - чтобы скрыть от себя и своих детей факт существования этих Сил, - едва не плача объяснил юноша.
- Забавно и хитро придумано, - хмыкнул следователь. Затем, кончив писать, отложил ручку и спросил:
- Но ведь должны иногда проскакивать какие-то события или факты, которые, как ты говоришь, мы не успеваем скрыть?!
Витя задумался. Ему в этом здании было трудно мыслить логически.
Наконец, он подобрал нужные слова:
- Снегов считает, что признаков сколько угодно! Их даже гораздо больше, чем достаточно, что бы умный и смелый человек все понял и нашел правильный путь. Просто умных и смелых людей мало. Вот вы, например, меня сейчас обломаете и запугаете насмерть. Снегова уберете руками хулиганов или в автомобильной аварии. А некий семьянин, прочтя статью Снегова, смекнет, что ковыряясь в этих знаниях он быстренько поссорится с женой, потеряет работу и не приобретет ничего в замен. На этом все и закончится.
Статью забудут. Снегова похоронят. А семьянины вроде вас будут привычно ходить на работу, просыпаясь по утрам в объятьях своих ревнивых жен.
Виктор хотел было еще что-то сказать едкое, но Следователь перебил его новым вопросом:
- Ладно! Ладно! Этот бред понятен. Но ты не объяснил одного, кому все это адресовано. Если Круг, или инопланетяне, или что-там еще не сулит ни кому никакой личной выгоды… Кто и почему тогда приходит в этот Круг?
Витя сразу почувствовал опасный подвох в этом вопросе. Но остановится он уже, ни как не мог:
- Снегов считает, что расчет Внутреннего Круга направлен на любопытных и творческих людей. На тех немногих, для которых желание что-то необыкновенное узнать, и желание изменить жизнь общества куда сильнее собственной выгоды, любви, секса и даже страха смерти.
Это настоящие Дети Богов. По мнению Димки, Круг осторожно фильтрует их, а затем подбирает и шаг за шагом, действуя подсказками и намеками, превращает в Настоящих Богов Человечества.

- Забавно! - хмыкнул следователь. – Все это я читал в статье.
Мне интересно знать другое: каковы цели этих "нелюдей"?
Как они получают средства к существованию? Как управляют влияя на людей и правительства? Ну, ты понимаешь, что меня интересует больше всего! - строго спросил Следователь
- А вы, что, тоже в ЭТО верите? В существование Круга, инопланетных наблюдателей, других подобных Сил? - искренне изумился Витя.
Следователь поднял на него надменный взгляд и успокоил:
- А ты что, только сегодня родился?! Ты, что, считаешь, что в учебниках и в газетах говорят людям чистую правду? Типа того, что мы первые люди веселёной и произошли от шимпанзе?! - открыто издевался над ним Следователь.
Витя нахмурился. Его юный мозг болезненно трепыхался в догадках. Нет, конечно же, играясь вместе со Снеговым в искателей истины, он понимал, что такое возможно. Он даже понимал, что весь этот старинный и Снеговский бред, сильно не понравится церкви, властям и родителям…
Но чтобы следователь КГБ серьезно говорил о целях и методах работы неких загадочных существ…
Это уже было выше Витиного понимания!

- Вы подкалываете меня. Прощупываете на вшивость, чтобы сдать в психушку? - возмутился Витька.
Но тот надменно молчал, саркастически улыбаясь ему.
Витя покраснел от внезапно пронзившей его догадки:
«А что если Круг, инопланетяне, Сообщество Богов, действует в сговоре с правительствами?! Что если сам Снегов того не зная, нарушил молчаливый договор двух сторон, и теперь Следователь просто проверяет Витьку? Пытается определить глубину его познаний, чтобы решить убрать его или оставить жить?» - весь задрожал юноша.
- Господин следователь! Я больше ничего не знаю! Я просто развлекался, девочек хотел охмурить красивыми идеями, чтобы раздеть! - испуганно взмолился он.
В это время в дверь постучали. Вошедший, один из Витиных
обидчиков, негромко сказал:
- Шеф, пора отвозить назад. Родители парня, уже ищут, позвонили в милицию...
Следователь кивнул. Затем, обращаясь к юноше, приказал:
- Сейчас мы тебя отмоем, одежду почистим, и поедешь домой. Скажешь, с хулиганами дорогу не поделил. Версию тебе расскажут по дороге. Но запомни парень: Твоя судьба теперь на кончике твоего языка! Понятно?
- Понятно! - ответил Витя, чувствуя, как немного отлегло...

4.
Мама пришла с работы, как всегда, после полуночи. Она тихо шебаршилась на кухне, едва слышно позвякивая посудой, разогревая приготовленный Леной ужин, заваривая чай...
Узкая полоска света робко прорывалась в щёлочку Лениной комнаты, изредка мерцая в такт с происходящим на кухне.
Знакомые и приятные звуки действовали на Лену успокаивающе. Лена удовлетворённо прислушивалась к ним, потягиваясь и зевая в своей постели.
Вот уже несколько лет они жили так, вдвоём, без отца.
Отец Лены, весьма видный и высокооплачиваемый специалист в прошлом, последние годы вообще перестал интересоваться женой и дочкой.
Мама говорила, что он потерял смысл жизни, исчерпал свой духовный ресурс, - что весьма часто бывает с бездуховными людьми, добившимися существенного благополучия и положения в обществе...
В те годы Лена ещё не понимала происходящего в их семье.
Ей казалось, что папа просто разлюбил их с мамой, нашёл кого-то на стороне, завёл другую женщину. С категоричностью подростка Лена презирала отца за это его воображаемое предательство, за упреки и споры, устраиваемые им всё чаще и чаще с мамой.
Лена автоматически принимала позицию мамы, и поэтому в доводы отца практически не вслушивалась.
А как же иначе, ведь мама – это мама. Какая бы она не была, но маме нужно простить все!
Единственное что запомнилось Лене, это постоянные повторы отца, о потерянной напрасно молодости, о бессмысленных семейных заботах и похороненных заживо талантах, - короче обо всем том, что, якобы отец потерял ради семьи.
В таких стычках мама занимала жесткую оборонительную позицию, возражая, что, мол, ради семьи, любимой женщины и ребенка, нормальный человек пожертвует всем, включая Родиной и всеми остальными людьми Земли…
В ответ, отец обычно называл мать вомпиршей высосавшей из него все жизненные соки и паучихой, пожирающей самца ради вскармливания детенышей. Затем хлопал дверью и уходил на сутки или двое…
Взволнованная Лена закрывалась в детской комнате и тихо плакала в подушку. Она не понимала, как это, по словам отца, забота о семье может быть для него бессмыслицей, а, по словам матери, - ради семьи можно принести в жертву всех остальных людей Земли?

Лена не понимала маму: почему она не разводится? Ведь невозможно терпеть такое от прежде любимого и родного человека! Как можно жить и надеяться на улучшение, если глава семейства и любимый отец, откровенно плюнул на комфорт семьи, уволился с денежной службы в министерстве и все время сидит на работе, в какой-то занюханной лаборатории, дописывая собственную научную работу, брошенную еще в молодости...
Иногда, после особо крупных скандалов, в семье наступало затишье, и отец снова гулял и занимался с дочерью, рассказывая ей свои фантастические, глупейшие, по мнению Лены, идеи далекой юности..
Но Мама почему-то была рада этим затишьям и наслаждалась жизнью, не желая думать о том, что отец вовсе не намерен как прежде приносить много денег домой, что скоро всё кончится и он опять возвратится к своей юношеской мечте жизни.
Безвольное поведение Матери, подталкивало Лену самостоятельно действовать. И она почти не разговаривала с отцом, отказывала ему на все просьбы и предложения, всем видом и даже интонацией показывая, что он для нее предатель. Человек, поставивший науку, идеи и сказочные мечты выше счастья собственной семьи.
Отец чувствовал, что стремительно теряет влияние и уважение в семье, но вместо того чтобы сделать надлежащие выводы, еще больше уходил в дела и работу.
Когда молчаливые издевательства отца над семьей стали нормой их отношений, мама, собрав всё своё мужество, забрав дочку, перебралась в пустующую после смерти бабушки квартиру:
- Пускай себе живет сам в своей четырехкомнатной квартире, один, в компании книг и собственных фантазий, - объяснила мама.
Однако после этого красивого и решительного жеста, проблема не решилась, а забот заметно прибавилось
Теперь матери приходилось работать сразу на двух работах. Она стала заметно стареть, осунулась, выглядела сильно утомлённым человеком.
Об отце вспоминать теперь, было не принято. Этот человек как-то сразу выпал из их жизни - словно вовсе и не было его.
- Всю нашу студенческую молодость далдонил о своем гениально лекарстве для сердечников. Хорошо, что хоть после твоего рождения, и пока ты была маленькой, хватило ему совести думать только о семье, - как-то раз проронила мама, выбрасывая в ведро небольшой кухонный портретик отца…
…И вот сейчас, поздно придя с работы, мать привычно копошилась на кухне.
Лена откинула одеяло и, нащупав ногами тапочки, встала с постели. Мама уже закончила ужинать и, стараясь не шуметь, расставляла посуду на кухне...
- Чего ты не спишь так поздно? Случилось что-то? - встрепенулась мама, увидев входящую дочку. Её обеспокоенное лицо выражало растерянность, заботу, смертельную усталость.
Лена присела на краешек табурета в углу кухни и негромко спросила:
- Мам, а что такое настоящая любовь?
- Так... - замерла мама, медленно переваривая информацию.
- Ну, скажем, почему мы расстались с папой? - уточнила девушка, стараясь снять неожиданное напряжение.
- В этом смысле?... - слегка успокоилась мама, собираясь с мыслями.
Она чересчур старательно заворачивала хлеб в пакетик из прозрачной плёнки. Пальцы её рук заметно дрожали.
- Знаешь, дочка, пусть тебя это не беспокоит. Ведь твоя судьба совсем не обязательно должна повторить мою...
- Но ведь папа тоже был весьма привлекательным и хорошим человеком, когда вы встретились? - не унималась Лена.
Мама задумалась, тщательно взвешивая каждую мысль, подбирая необходимые слова и интонации:
- Прежде я была молода и многого сама не понимала в жизни. Мне казалось, что человеку для счастья достаточно просто материального достатка, надёжного друга, здорового ребенка, крепкой и веселой семьи...
Она опять замолчала, и только через минуту продолжила:
- В разных семьях, даже в разных кругах, любовь и счастье понимают по-разному. Часто, вовсе не так, как это принято у большинства простых рабочих людей, учителей, врачей или фермеров…
Например, у аристократов, у богатых людей, у высоких правительственных чиновников или потомственных знаменитых ученых, отношения их детей с девочками или мальчиками из простых социальных сословий, или материально не обеспеченных, вообще не считают любовью.
Они называют это блудом, а например девочку из простой семьи родившей ребенка молодому ученому или аристократу, называют продажной шкурой пытающейся устроить свою жизнь через пастель…
- А как же чувства? Неужели это для них не важно? – возмутилась Лена.
- Аристократы, и богатые люди, у которых детей воспитывают дорогие гувернеры и дипломированные платные наставники, считают что любовь и семья возможны только между равными, материально и социально не зависимыми людьми. А иначе это, по их мнению, неизбежно превращается в издевательства и страдания… Правда..., - вдруг запнулась, отвернувшись мама.
- Правда, что?! - настаивала дочь.
- Правда есть еще и другая возможность. Неприятная и обидная для простой, нормальной, честной девушки. Богачи и аристократы, считают возможным брать в наложницы, т.е. фактически покупать за деньги себе красивых и плодородных жен. Только такая жена не имеет в семье никаких прав. Ей дают много денег, и она купается в роскоши, пока соглашается со всеми причудами мужа. А фактически хозяина. Но как только ей что-то в отношениях не нравится, даже например гулянки мужа или его откровенная наглость, у нее через дорогих адвокатов отбирают детей и прогоняют ее из семьи вон.., - нехотя объяснила мать.
- Но ведь папа, на-сколько я это понимаю, бросил ради вашей любви свою семью, свою карьеру в Университете, даже свои научные идеи. Мы ведь даже с бабушкой из-за этого не общаемся, потому что папа разорвал отношения с собственной матерью, ради вашей с ним прекрасной любви! – настаивала Лена.
- Не любила я его никогда по-настоящему! Это правда, дочь. Просто я пошла на поводу его уговоров, увидала в нем благополучного супруга, человека способного пожертвовать всем, ради семьи, - внезапно, честно призналась мать.
- Как же так?! И ты всю жизнь прожила без любви? – ошарашенно уставилась на нее девушка.

- Был у меня в жизни мальчик, с которым я еще босоногой девчонкой по песочницам бегала. Вот там и была настоящая любовь. Только он от меня держался на расстоянии, как от проклятой. У него на уме были только звезды, самолеты и ракеты. Разговоры о семье, верности и счастье в маленькой уютной квартире, его пугали, - честно призналась мать.
- В детстве мы вместе как двое мальчишек лазили по чердакам и подвалам, строили самолетики и подзорные трубы, а теплыми, звездными ночами, всматривались в млечные путь и кратеры на Луне…
Мне тогда казалось, что это пройдет со временем, и когда мы повзрослеем, игры с самолетиками и телескопами сменятся на важные заботы о детках и своих близких, - печально вздохнула она, и негромко продолжила:
- Затем родители отдали его в специальный секретный интернат для одаренных и увлеченных детей. И он там нашел себе другую подружку. Такую же одержимую, как и он, бредившую самолетиками, ракетами и загадочными планетами…
Он еще приезжал домой, каждое воскресенье, и мы встречались, понимая, что уже совсем чужие люди…
- И ты позволила этой девочке взять над тобой верх? Добровольно сдалась? Не напомнила ему о том, что вы выросли вместе? – возмутилась Лена.

- Я упорно пыталась бороться за нашу дружбу и любовь, дочь. Вплоть до самого десятого класса. Чего только я не придумывала, какие интриги не плела, чтобы вытащить его из той злополучной, ненормальной школы.
Но вот, однажды он погиб…
Совсем еще мальчишкой…
И тогда ты вдруг понимаешь, что бороться собственно больше незачем...
Что тебя предали. Что, даже умирая, он думал не о тебе, а о своих самолетиках… И тогда не остается ничего иного, как найти удачливого перспективного мальчика с квартирой в большом городе, родить ему ребеночка, ходить на работу, и заставлять мужа грызться с сослуживцами за надбавку к зарплате..
Отец, видишь, так всю жизнь жить не смог. Ты немного подросла, и он возвратился к своему прошлому, - обреченно махнула рукой мать.
- Но почему? - не унималась Лена:
- Ведь многие именно так и живут?!
- Возможно... - задумчиво согласилась мама.
- Наверное, многие. Но не такие, как твой отец.
Она тяжело вздохнула, украдкой смахивая слезинку.

- Димка тоже так говорит, - согласилась Лена задумчиво,
- Мам! А он, тот мальчик из необычной школы, действительно погиб? Или он погиб, только для тебя? Ну, знаешь, как это в книгах и в фильмах, обиженные предательством девочки, называют предателя погибшим…
- Предателя?! – гневно вскочила с табуретки мать:
- Как ты Леночка додумалась до такого? Обломки того самолета, разбросанные вокруг лесного холма, еще и сейчас лежат в земле, в тридцати километрах от города. Когда-нибудь, я, возможно, свожу тебя туда, - горько усмехнулась мать, и вдруг тихонько заплакала.
- Прости. Я не поняла тебя сначала, - ласково прижалась к матери девушка,
- Я подумала, что ты осуждаешь его, считаешь предателем, эгоистом и поддонком, променявшим дружбу и любовь на дуратские амбиции, на карьеру, на рискованные игры с самолетиками…
Мать буквально поперхнулась, и дернулась всем телом в объятиях дочери.
- Эгоистом? Поддонком?!: - воскликнула она срывающимся голосом:
- Им тогда обоим не было еще семнадцати. Ему, и той самой девочки. На одной из тренировок у них вспыхнул пожар. Автоматика отобрала управление и повела горящий самолет на город, для посадки в ближайшем порту. Ближайшим, был гражданский порт нашего родного города.
Мать закрыла лицо руками, словно вновь переживая случившееся:
- Если бы он поступал, так как хотела я…. Если бы он сломался душой и поддался мне… Если бы вопреки здравой логике не отключил автоматику…Вероятно ни меня, ни тебя, и очень многих других людей, сейчас на свете, Леночка, даже и не было, - едва слышно, объяснила мать.

- А он красивый, этот Димка? – наконец, немного, успокоившись, улыбнулась она дочке.
- Он хороший, но странный, - ответила девушка.
- Он говорит, что все люди, у которых в душе нет великой цели, большей, чем всё личное, обыденное, семейное, рано или поздно превращаются в живых мертвецов. Мол, любой человек без великой цели, однажды осознает собственное ничтожество…
- Ну, прямо так и любой?! - усмехнулась мама.
- Многие даже не замечают этого до самых седин. Вот, к примеру, я, доченька.
- Чего не замечают? - переспросила растерянная девушка.
- Своего ничтожества, - кусая губы, призналась женщина.

5.
На второй день Витиного затворничества отец решил провести воспитательную акцию. Вечером, попыхивая сигаретой, он ввалился без стука в Витькину комнату и, бесцеремонно бухнувшись в кресло возле окна, снисходительно предложил:
- Ну, сынуля, выкладывай! Что стряслось?
- Разве? - холодно осведомился тот. Ему не нравилась эта кавалерийская манера отца. Да и сам вид воинствующего самодовольства сильно задевал Витьку.
Но с отцом игры в прятки не клеились. Отец был директором крупной фирмы и умел хорошо читать людей.
- Да-да! - усмехнулся тот, стряхивая пепел в принесённую с собой пепельницу, искусано выделанную из панциря океанической черепахи. Поговаривали, компаньон по бизнесу заказавший в подарок отцу пепельницу на Гавайях, выложил за не полторы тысячи хрустящих банкнот..
- Разве я не вижу, что ты сам не свой? – отозвался отец.
- Ладно... - тяжело вздохнул юноша, чувствуя, что и сам желает выговориться.
- Знаешь... Я запутался в отношениях...
- Это ж-ж-женщина? - иронически прищурился отец.
- Если бы! - ещё раз вздохнул Витя.
- Значит, Снегов и его злополучная статейка в студенческой газетёнке! Знаю, знаю. Меня КГБ-исты уже обрадовали, - усмехнулся отец.
Проницательность родителя никогда не удивляла Витю, что, впрочем, нисколько не помогало ему в решении вопроса с постоянной отцовской осведомлённостью.
- Да... - уныло согласился он, краснея,
- Обстоятельства складываются паршиво. Я поставлен перед подлым выбором: дружба или учёба в ВУЗе.
Отец удивлённо покачал головой, вновь стряхивая пепел:
- Не понимаю тебя, сан. Ты в ВУЗ дружить поступал или учиться?
- Но ведь это, же вопрос совести! - возмутился Витя.
- От тебя требуется открытое предательство? - с ехидцей осведомился отец.
- Если так - то я в тебе разочарован. Умные люди до ЭТОГО свои дела не доводят!
- Открытого, как раз и не требуют... - тяжело вздохнул Витя.
- А ты разве состоишь на присяге у этого Снегова? Разве ты не можешь вдруг, однажды, поменять свои взгляды? - не успокаивался отец, спрашивая сына презрительно-удивлённым тоном.
- Допустим! - возмутился Витя:
- Допустим, я даже могу с тобой согласиться, но что потом? Как жить, вспоминая собственную подлость, коварство и трусость?
- Это сопли, сын! - перебил отец:
- Любые взгляды, идеалы, мораль, хороши лишь тогда, когда они приносят пользу хоть кому-нибудь. Согласен?
- Естественно! – кивнул юноша.
- Но ответь: почему твои идеалы должны какому-то Снегову, приносить пользу, а тебе, - вред? Пусть его идеи будут сто раз полезны ему самому. Но ты тут причём?!
Витя задумался: в логике отцу не откажешь...
- А если его взгляды полезны чему-то большему, чем я и он? Если это путь к чему-то необычному, великому? Путь к вековой Тайне, к Истине, - нашёлся Витя после минутной паузы.
- И ты, Витёк, падок на эту патоку? - усмехнулся отец.
- Это женщины, евреи и церковники всякие, евангелисты, буддисты придумывают! Мол, к великой тайне тропинка вьется через внутренне духовное развитие и внешние жертвы. Но вот сильные, деятельные и богатые мужчины, в эту лабуду ни когда и ни где не верили, - издевательски похлопал по плечу сына, отец.
- Никак не могу понять тебя, отец! - искренне возмутился Витя:
- Почему, такие как ты, - преуспевающие мэны, с презрением относятся к любой идее духовного и великого? К любой настоящей тайне… Ко всему, что не приносит денег и власти…
- Ах, вот ты куда?! А я думал, ты куда ближе метишь. Думал, завербовал тебя кто-либо, и успех пообещал, - изумился отец. Встал и начал задумчиво пыхтеть дымком.

- Я не против вселенских тайн. Не против служения великой Истине, сын. Только знаешь ли ты правила Игры? – строго спросил отец, пристально смотря в глаза сыну.
- Какой Игры?- изумился тот.
- А правила, сынок, в этих играх назначаем ни мы, - довольно ухмыльнулся тот и продолжил:
- Это только наивные мальчишечки выскочки, не сумевшие диплом защитить и сое дело, свою школу или свою академию построить, считают, что их мнение, их душевные ценности, их хитрость хоть что-то значит. На самом деле нет. Все очень просто и жестко сын. Если ты хочешь что-то значить, что-то утверждать или кому-то что-то доказывать, то должен иметь силу, достижения, дипломы, или хотя бы деньги. Но если ты хочешь общаться с действительно могучими партнерами, то должен сразу же принять себя полным ничтожеством. Должен безропотно, без споров и мудрствований принимать то, что тебе говорят… Должен внимательно изучать правила Большой Игры, а не диктовать Богам и Сильным Мира Сего собственные сопливые правила. Это ясно, Сын? - строго взяв Витьку пальцами за подбородок, и крепко сжав его, сказал мужчина.

- Тебе никогда не бывает скучно, пап? - искренне возмутился Витя:
- Ведь ты сейчас одним бесцеремонным нравоучением полностью зачеркнул такое понятие, как человеческая гордость, чувство собственного достоинства, разум и вера в добро. Ведь ты утверждаешь, что сильный и умный может диктовать нам все, невзирая на мораль, мечты и добро, - дернулся он, резко высвобождаясь из отцовских рук.
- Скучно? - усмехнулся тот, закуривая новую сигарету:
- А ты считаешь, что все наши правила, законы, мораль и само понятие истины, нам придумывают кто? Кто формирует правила Игры? Набожные беременные женщины? Честные мозолистые труженики, не умеющие решать простейших социальных уравнений? Может быть, крикливые рабочие мальчики из народной партии, не сумевшие окончить ВУЗ и батрачащие на хозяина? Или те, назовем их для условности, просто Могучими Силами, контакт с которыми так опрометчиво и безрассудно ищет твой чересчур смелый Снегов? - строго поинтересовался отец.

6.
- Вы по делу Снегова? Из КГБ? - осведомился проректор Торопов, приглашая гостя к удобному креслу возле стола.
- А разве уже есть такое дело? - иронично переспросил тот, присаживаясь. Опытный физиономист, Торопов сразу определил, что это за человек. В его голосе, манерах, одежде и мимике чувствовалась огромная власть. Его лицо, особенно выражение глаз, остро проявляло в памяти какие-то важные воспоминания.
Воспоминания эти были как-то связаны с лицом его собственного отца, или какого-то полузабытого друга, или, быть может, кого-то весьма значительного из числа былых покровителей Торопова...
Вместе с тем это было весьма обыкновенное лицо неприметного человека.
Торопов на мгновение отвёл глаза и с изумлением отметил, что не может... не в силах вспомнить лицо человека, сидящего напротив него!
Он проделывал эту операцию ещё пару раз, приходя в замешательство и удивление.
Память как заколдованная отказывалась запечатлеть в себе этого человека: его лицо, одежду, осанку…
Торопов инстинктивно поёжился. Собирая в себе всю свою волю и мужество, он, как можно вежливее и учтивее, заметил:
- Я весь внимание! Кстати, я не расслышал: в каком вы звании?
- Называйте меня просто инспектором, - бархатным баритоном ответил тот. - Да, я по вопросу... э-э-э... Снегова. Но по вопросу, а не по делу, - его ласковый голос вкрадчиво заползал в душу леденящими ручейками неизмеримой опасности.
Тренированный ум кабинетного функционера с содроганием отметил признаки этой ужасающей и безликой угрозы, заставляя сердце сокращаться на порядок быстрее.
- Да, конечно, - молниеносно ретировался он.
- В принципе, Снегов отличный студент. Если бы не его “увлечения” и аморальные идеи. Статейки, групповой секс... Понимаете?.. Вот ни как решить не могу, что с ним делать? Может, подскажите? – увернулся проректор.
Но манёвр остался незамеченным. Гость внезапно заговорил подчеркнуто скорбным тоном:
- На днях у вас похороны. Хороший, говорят, был преподаватель этот И. Н. Понамаренко?
- Прекрасный! Из бывших государственных служащих, - моментально подхватил проректор:
- Совсем не старый был ещё. А умер при весьма странных обстоятельствах...
- При каких же? - искренне изумился гость.
- Тёмная история. Перенервничал на собрании в споре с этим Снеговым. Но Снегов, конечно же, как я думаю, совсем ни при чем,,,
Торопов бросил испытующий взгляд на гостя, глаза которого светились внутренним огнём какой-то неуёмной страсти. И от этого странного блеска всё
вокруг поплыло перед глазами Торопова.
Это длилось мгновение, в течение которого, словно рентгеном просвечивая его сознание, что-то напряжённо рылось в темницах его памяти. Старик сразу почувствовал холодок чужой, не человеческой, не понятной мысли. Затем, внезапно все кончилось, словно мимолетное затмение…
- Вы уверены, что смерть случайна и не связана со статьей Снегова? - вкрадчиво уточнил гость.
"Вот, значит, зачем он пожаловал!" - облегчённо подумал проректор, слегка отдышавшись. Он уже решился на единственно верную и проверенную тактику.
Эта тактика, выстраданная многолетним стажем лизания могущественных задниц, гласила: "При встрече с действительно могущественным противником не врать и не скрывать своих намерений!"
Проректор уже давно не был 30-летним обормотом, считающим себя чем-то значимым, а свой жизненный опыт достаточным для правильного решения многих жизненных проблем…
- Разные слухи ходят среди студентов. - откликнулся он.
- Например, говорят, что его убили применением какого-то секретного психологического оружия, известного лишь древним восточным мастерам...
- А лично Вы верите, что могут существовать подобные вещи? - усмехнулся гость.
- Я? - удивлённо переспросил Торопов.
- Но причём тут я?! Что, я следователь, судья, прокурор или эксперт по внеземным контактам? Откуда мне знать, что предпримет тот, кто владеет подобными знаниями? – искренне возмутился он.
- Но ведь Снегова за его увлечения и гипотезы взялись судить!- добивал проректора гость.
Никогда ещё за всю прошедшую жизнь внутренний голос неотвратимой опасности не кричал в нем так громко и настойчиво.
Старик съёжился в своём начальственном кресле, в углу огромного академического кабинета.
- Я не сужу. Это не моё дело. Пути э-э-э Богов ... мне не ведомы, - едва выдавил он, обливаясь ручейками пота.
Гнёт струящегося на него ужаса слегка ослаб. В поведении посетителя почувствовалось что-то воодушевляющее. Нет, он, как и прежде практически не мог запомнить лицо того, кто перед ним находился.
«Весьма обыкновенное лицо»! - вот всё, что оставалось в памяти.
- Лично я...- решил окончательно оправдаться Торопов:
-Лично я - если Вам угодно знать моё мнение... Я вовсе не возражаю против всех этих идей о существовании чего-то таинственного, инопланетного или древнего.
Хотя, если честно, сам я в это не верю. Но я понимаю, что ОНО, если ОНО конечно есть, может проявлять себя в отношениях с людьми так, как ЕМУ это заблагорассудится. Даже без всякого намека на понятную нам, человеческую логику..., - с трудом отдышался Торопов:
- Единственное, против чего я возражаю, - это преждевременное внедрение опасных идей в неокрепшие умы молодых студентов. Идеи, знаете ли, - это не
тени. Они способны разрушать и убивать, если с ними обращаться
неправильно... Разве, как преподаватель, я не могу иметь свое мнение?
- Пожалуй... Хорошо, что Вы хоть считаете себя преподавателем... - саркастически усмехнулся гость, поднимаясь и прощаясь жестом. И уже у двери он добавил каким-то леденящим душу тоном:
- Я надеюсь, мы сегодня выяснили ваше истинное призвание?
Вы ведь педагог, а не прокурор?!...
- Да, да! Конечно! - поспешно закричал он, гостю вслед...

7.
Телефон трезвонил весь вечер и ночь. Наконец, к утру, Димка решился поднять трубку. Лена говорила взволнованным, но решительным голосом:
- Димка! Пожалуйста, не вешай трубку. Почему ты неделю не ходишь на лекции? Здесь такое творится! Такое!.. Факультет как встревоженный муравейник. Зануда скончался в тот же день после собрания. Говорят, его убили! Понимаешь? Проректор ходит сам не свой. Его словно подменили. Вежливый такой стал и заботливый...
Дима прервал её дробь резко и холодно:
- Что ты хочешь, Леночка? Чего недоговариваешь?
В трубке несколько минут сопели и вздыхали. Затем совсем уже иной голос, виноватый и детский, робко попросил:
- Прости меня Димка. Ну, дура я! Знаю. Прости, если можешь. Мне многое нужно тебе сказать... Да и спросить кое-что... Давай встретимся, а?
- Приходи, если нужно...- холодно вымолвил он и швырнул трубку.
Лена появилась минут через тридцать. На дворе светало. Моросил ленивый и противный осенний дождь. Мокрое курносое девичье лицо выглядело как-то загадочно и растерянно.
Дима пригласил её в зал. Родители, как обычно, отсутствовали в загранкомандировках...
Было странно и немного страшно вот так, молча, под тиканье старинных часов, находиться ночью вдвоём... С той, которая могла запросто, хоть сейчас, нырнуть к нему в постель...
- Значит, три года дружбы насмарку? - первой заговорила Лена.
- Чего ты хочешь от меня? - ещё раз резко переспросил Дима.
Лена вздохнула.
- Знаешь, в общем, это была случайность. - тихо ответила она.
- Просто обычная детская шалость. Я подумала, что всё это игра. Знаешь... ну, как в обычно бывает, - что бы раздеть девчонок.
Дима тоже вздохнул и отвернулся к комоду.
- А ведь я действительно любил тебя... Вплоть до этого...
Молча, разлили чай, звонко мешая сахар мельхиоровыми ложками. Наконец, переводя разговор в другое русло, Лена серьёзно спросила:
- Я не поняла многого в твоей статье. Например, про предшествовавшие нам цивилизации и Внутренний Круг Человечества. Это аллегория или что-то реальное? Непонятно и про секретные места и школы, в которых готовят учеников…
Скажи, если древние люди поднимались выше нас, то почему опускались до дикарей?
Дима сглотнул. Упрямо мотнув головой, он признался:
- Я сам не знаю ответа. Я даже не знаю, погибли ли они, или просто уходили с Земли, или скрываются, чтобы не мешать жизни примитивных собратьев…
- А что говорится в рукописях? - осторожно поинтересовалась девушка.
- Что-то про неизбежное зло. Про ангела Люцифера и его бунт в начале времен… Но там всё в намёках и старинными словами записано.
Вроде, как, - человечеством движут две противоположные силы, составляющие его гены. Звериное начало, возникшее от земных обезьян и наследие неземных существ, якобы, попытавшихся в самом начале времен закрепиться на Земле. Но попытка была неудачной, и все рухнуло. Культура, технологии, даже просто история наших божественных предков, - все поглотило звериное зло. И борьба, начавшаяся в глубине эпох, продолжается теперь, только уже в душе каждого человека.
Это как Игра, правила и смысл которой, я Леночка, если честно, не понимаю, - смущенно признался Дима.
- Что ж тут сложного?! - искренне удивилась Лена, уставившись на друга широко раскрытыми карими глазами.
- Вспомни, что написано в Библии про первых людей, Адама и Еву!
Грех их как раз в том-то и состоял, что они, по сути нагие и наивные обезьяны, отважились вкусить плод, с запретного Древа Познания, который предлагал им мудрый и старый Змей, - возбужденно жестикулируя руками, объясняла девушка.
- Ну, познали они вкус Плода Знания, и что? – отмахнулся юноша, которому вся библейская тематика явно не нравилась.
- Нагие Адам и Ева в Раю, это те самые гоминиды в девственных лесах древней Земли, мудрый старый Змей, это твои космические существа, ищущие пристанища на Земле, а запретный Плод с Древа Истины, это их Культура и технологии. Конфликт в том, что приняв на себя груз знания, став Детьми Богов, обезьяны должны были вопреки собственным инстинктам начать жить и мыслить по новым, чуждым для них правилам. Но вся их земная генетика восставала против этих небесных правил. Правила Богов не могли сочетаться с чувствами и потребностями тела и воспринимались гоминидами как Игра, в которую нужно играть, чтобы заслужить баллы и поощрение от Хозяина. Но Родителям, даже если они Боги, не нужны робы, играющие в правила ради устроенного быта, здоровья и безопасности. Боги прилетевшие на Землю из недр Галактики претерпели много жертв и лишений. Вероятно даже жертвы и риск ради Разума, стал для них смыслом жизни. И они хотели бы видеть своих детей такими-же. В этом и суть конфликта, - в творческом порыве, рассуждала девушка.
- Гениально! - усмехнулся Дима, наливая новую порцию чая.
- Мы с тобой ещё Библию притянем в свидетели. Затем колдовскую книгу зла. Самого Люцифера пригласим в адвокаты Человечеству! Знаешь, Лен, я когда писал статью, надеялся на серьезную, научную дискуссию. А тут всякий бред вокруг моей статьи всем мерещится! Лучше бы я статью стер…
Но Лена не унималась в свойственном ей порыве:
- Знаешь, Дим! К вопросу о тайных школах и КГБ. Мне давеча мать такие вещи странные о своем детстве рассказала.
- Про чертей и зеленных человечков?! - криво усмехнулся юноша.
- Про одного мальчика и одну девочку, самолет которых возможно и сейчас еще лежат в земле, в глухом лесу! - запальчиво ударила Лена по столу маленьким кулачком.
- И их похоронил КГБ, потому что они постигли великую магическую тайну Люцифера! – не унимался Дима.
- Они сами себя похоронили, слив из баков все свое авиационное топливо, - уже начала обижаться девушка:
- Автоматика вела их горящий самолет для посадки в гражданском порту на спящий, ночной город, Дим…
- Какой самолет с детьми?! Что ты несешь?! Какая еще автоматика во времена детства твоей матери?! Да тогда, не то что приличного компьютера размером меньше школьной столовой, но и нормального автопилота, даже на военных самолетах не было! Кто же мог, по твоему, в те времена такое «чудо» сделать? А главное, кто и зачем, посадили в тот самолет детей?! - в запале наседал Дима.

- Вот в этом, как раз и было бы интереснее всего разобраться, Дим. Кто, зачем, откуда и каким образом… Если ты, действительно, сам, хоть сколечко веришь в свою статью. Но как говорит мама, все архивы кем-то давно уничтожены. Территория бывшей школы и военная часть, и секретный учебный аэродром, затоплены водохранилищем. А на все запросы, архивы отвечают, мол, такого никогда не было, и быть не могло, - задумчиво отозвалась девушка.

8.
Дверь за вошедшим закрылась как-то резко, по-хамски, с оскорбительным стуком.
Следователь Бобров раздражённо оторвался от бумаг, окидывая взглядом посетителя. Обыкновенный человек. Ещё весьма молодой, хотя возраст, пожалуй, сразу не определишь. Внешность совершенно обычная. Чем-то знакомый, на кого-то похожий, как, впрочем, и все люди. Портрет, идеальный для человека, противопоставляющего себя обществу. Одним словом, прирождённый преступник.
И тут до следователя дошло, что он уже совершенно не помнит лица этого человека!
Он вновь всмотрелся в лицо, тщательно ища зацепки для запоминания. Его взгляд отчаянно скользил вверх и вниз, но психический аппарат восприятия упорно выдавал лишь одно ощущение: весьма обыкновенный человек. Никаких отличительных черт!
Дыхание перехватило от страшной догадки...
Бобров поперхнулся, наткнувшись на надменную улыбку лица, которого он
фактически не видел.
- Я по делу студента Снегова, - с обескураживающей иронией и доброжелательностью произнесла Улыбка, присаживаясь без приглашения.
Тень подвальных коридоров, крики замученных пытками людей, слёзы невинно осужденных по велению "свыше", словно вдруг закопошились где-то в кишках Боброва.
Собирая остатки испаряющегося мужества, он сказал себе: "Здесь я хозяин! Это просто искусный гипнотизёр, которого сейчас усмирят браслеты охранников."
И, стараясь не смотреть в сверлящие глаза Улыбки, надменно спросил:
- Вы его родственник? Отец? Брат? Кто вас впустил сюда? Кто дал вам пропуск?
- Пропуск?... - вежливо осведомился Обыкновенный, и с интонациями глубочайшего изумления в голосе уточнил:
- Разве принято требовать пропуск у своей судьбы?
- Ладно! - гневно взревел следователь, вскакивая и хватаясь за кнопку вызова охраны.
- Своими выходками вы только усугубили положение Снегова. Теперь я вижу, что не напрасно подписал сегодня ордер на его арест по подозрению в соучастии в убийстве преподавателя! Я вижу, что Снегов не один, и очень хорошо, что сам главарь преступной группы пожаловал. Или вы не главарь? Признайтесь пока не поздно!
Но Взгляд словно бы и не слышал его страшных слов.
- Вы подписали ордер? - изумлённо переспросил пришедший.
И затем уже совсем спокойно, с сожалением и грустью добавил:
- Отменяется…
-Что? - искренне вскипел следователь:
- Что ещё отменяется?!
- Всё, - с неподкупной вежливостью воспитанного джентльмена пояснил посетитель:
- Всё отменяется... Деловой разговор между нами... Ордер на арест, подписанный вами... Ваша прошлая и будущая карьера... Жизнь…
- Жизнь? Чья еще жизнь? – бледнея спросил Бобров, чувствуя как могильный холодок преисподней повеял из щелей рассохшегося деревянного пола.
- Чья еще, уважаемый…Ваша жизнь отменяется, - ласково, заботливо и сочувственно пояснил Взгляд.
- Вы убьёте меня? Остановите сердце гипнозом?! - истерически расхохотался следователь, соображая, что бы швырнуть в посетителя. Или может быть можно незаметно достать пистолет из ящика стола. А в коридоре уже слышались шаги вызванной им охраны. Теперь Боброву нужно было просто протянуть несколько лишних секунд…
- Нет... Не я... - добродушно признался Обыкновенный, поднимаясь со стула и поворачиваясь к выходу.
- Ваш финал будет мучительным и страшным. Вы сами составите свое обвинение, сами себя осудите, сами приведёте приговор в исполнение... - он мечтательно улыбнулся в пространство.
- За что?... - слабым и дрожащим голосом спросил следователь, медленно опускаясь на стул.
- Я не знаю... Посудите сами милый, ну откуда мне это знать? Вам виднее за что...
В этот момент в дверь ворвались двоё рядовых в форме солдат внутренних войск, с дубинками в руках.
Обыкновенный вежливо уступил им дорогу, направляясь к выходу.
- Помогите начальнику. Он страдает, - обронил он одному из солдат.
Молодые ребята в ожидании приказа нерешительно обернулись к Боброву. Тот истерически рыдал...

9.
Проректор лично пригласил Снегова по телефону, прислав за ним ректорскую машину.
Пожилого человека невозможно было узнать. Лицо осунулось, зрачки расширились от частого употребления сильнодействующих лекарств и стимуляторов.
- Садись! - коротко приказал он, указывая на кресло:
- Садись и молчи. Я могу не успеть рассказать, если нам помешают...
Снегов удивлённо разглядывал носки своих ботиков, часто косясь исподлобья на проректора.
- То, что ты совершил, - ужасно! Это твоя статейка о древних тайнах, таинственных Кругах Человечества, - начал, было, Торопов наспех состряпанную речь. Но, запнувшись, задумался.
- Знаешь что, парень! Беги-ка ты куда подальше. Беги немедленно.
И помни на будущее, если придется тебе разбираться потом в твоих глупостях: я спасаю тебя! Тебя и себя...
Юноша недоверчиво покосился на старика.
- Думаешь, свихнулся старикан? Не бойся, я в своём уме. Пока в своем... Просто не могу я тебе всего объяснить. Не поймёшь...
Одно скажу. Ты выпустил в обычную жизнь людей страшного джина.
Такого, от одного только имени, которого многие великие умы, во все времена, сгибались ниже пояса...
- Не понимаю! О чём Вы? - ошарашенный откровенно отцовскими, доброжелательными нотками в голосе старика, воскликнул Дмитрий.
- Поймёшь, если успеешь дожить! А теперь беги! Беги куда глаза глядят! Здесь вокруг тебя, трупы и КГБ, сомнения и страх. Беги и дай людям быстрее забыть…
- Но поясните что-нибудь! Я ничего не понимаю! - взмолился Дима.
- Не понимаешь?! Ты думаешь, ОНО тебя спасает?! Дудки!
Оно баланс восстанавливает, спокойствие и правильный ход Игры!
- Какой игры? Кто - ОНО? - опешил Дима, ещё больше запутываясь.
- Так я тебе и сказал это! Щенок!
ОНО - это ОНО!
Понял?!
А про Игру, между прочим, ведь это ты сам писал в своей статье.
Да ещё так убедительно и аргументировано!
Что, забыл свои слова: "...вся жизнь игра. Истина доступна лишь в центре Круга..."
И вот еще, твои слова: «Только недоученный дурак может принимать свои чувства, свою мораль, свой опыт, как критерий правилам Игры...»
Ты думаешь, слово про это просто так, да?! Выпустил в полёт очередную скандальную идейку про Богов и их бездарных детей, а затем считаешь баллы популярности, верно?
А ты думал о том, что народу нужно дать время понять свое уродство! Мы сказали им что они обезьяны по неразумению принявшие божественное наследие, и что?! Думаешь мы все, дружно умилимся и станем жертвовать своей грудастой самочкой и жирной колбасой с водочкой, ради позабытого родительского величия?
А тебе, или мне, или другому Учителю дифирамбы начнут дружно петь...
Кто же с ЭТИМ, играет против Правил?!
Кто же говорит народу о том, кто он на самом деле, и кем мог бы стать?!

Старик закашлялся, схватившись за сердце. Дима подбежал к нему, помогая расстегнуть воротник и достать валидол.
Минуту спустя он закончил, слегка отдышавшись:
- Я всю жизнь в глубине души мечтал о чём-то подобном. Мечтал собраться с мыслями, все расставить по полочкам и осчастливить Мир подобной книжкой. Но каждый раз, начиная думать и факты выстраивать, шарахался и отступал...
Всю свою жизнь шарахался, видя, куда эти факты меня ведут…
Он опять закашлялся, но вскоре продолжил:
- Дитя Богов! Дитя Богов… Красиво звучит в примитивном оформлении, верно?
А задумывался ты хоть раз, над простой и совсем детской истиной, из твоих заманчивых идей вытекающей?! – гневно заорал на Снегова старик.
- О какой, - отступая и бледнея, неуверенно поинтересовался тот.
- Да о том, сынок, что у детей Богов, наверное же, их родители… Как ты думаешь… Догадайся с трех раз: Кто?!!
Ты сынок… Я с моим пузиком, дачкой и жадными вучиками…
Эти твои милые одноклассники...
Весь толкущийся у кормушки народ...
Мы по твоему готовы, к общению с этим ... э-э-э Родителем?! - брызгаясь слюной кричал старик.
...И затем, когда совсем запыхался, гневно пробурчал:
- Все! Не желаю о тебе больше ничего слышать и знать... Вот тебе на первое время моих личных шесть тысяч евро. Сделай милость, - исчезни, немедленно и бесследно, - задыхаясь бурчал на него проректор, протягивая Димке пухлый конверт.

Эпилог.
Куда бежать? От кого? Эти вопросы мучили Диму весь вечер.
Он попытался было позвонить Витьке, ведь его отец имеет связи и может подсказать, куда податься теперь. Но тот сразу же набросился на Диму:
- Слыш, чувак! Ты больше мне не звони. Мне свои семейные учебные и спортивные дела из-за тебя стало трудно решать. И вообще! Хочешь жить не как все, тайны всякие искать, так тогда нормальных людей не впутиывай…
Наскоро собравшись и оставив на столе, для грозящихся вернуться из командировки родителей записку сомнительной убедительности, он направился на вокзал, избегая многолюдных улиц и переполненных троллейбусов.
Безотчётная тревога трепетала где-то под ложечкой. Надвигалось что-то страшное, неминуемое, необъяснимое.
Он понимал, что события последних дней разворачивались чудовищной чехардой по какому-то дьявольскому сценарию. Но беспомощно трепыхался в догадках:
"Неужели это я своей, совершенно наивной статьёй, вызвал весь этот переполох: смерть преподавателя, интерес КГБ, презрение недавних друзей, истерику надменного ректора университета?"
Больше всего почему-то впечатляла исповедь проректора...
Было в ней нечто совершенно мистическое и вместе с тем правдивое... Раскаяние, что ли?
В зале ожидания кто-то тронул Диму за плечо. Юноша испуганно
дернулся, полагая, что попался милиции или КГБ.
Обыкновенный человек пристально изучал юношу в упор.
Дима не ощущал никакой опасности и принялся разглядывать знакомого,
как ему показалось, незнакомца.
Сначала его поразила неуловимая безликость этого лица. Никаких запоминающихся индивидуальных черточек. Просто человек и все! Память, словно бы скользя, буксовала, проскакивая сквозь этот идеальный образ, оставляя только одно единственное воспоминание: очень знакомый человек.
Но вскоре мозг внезапно словно включился в некую, дьявольскую игру. Полузабытые черты сразу многих людей проявились в Димином сознании.
«Ну, конечно же! Как я сразу не заметил сходства?!» - подумал юноша, доверчиво разглядывая знакомого незнакомца.
Было в нем что-то от Иисуса, от Дьявола, от Бетховена...
Был в этом лице едва уловимый намёк на великого Леонардо, на злодея Гитлера и коварного Юлия Цезаря.
А еще, - на бородатого Маркса, и даже на Димкиного собственного прадеда Михаила.
«Какое совершенное, легко запоминающееся, человеческое лицо! Без
единой посторонней чёрточки»: – изумленно подумал Дмитрий.

- Пошли, ребёнок! - снисходительно приказал, незнакомец, дружелюбно улыбаясь.
- Куда? - осведомился Дмитрий, понимая, что задаёт глупый и бессмысленный вопрос.
Спросил и съежился, ожидая ответа.
И услышал слегка ироническое и дружелюбное:
- Дальше играть...

1991 год.

Rambler

Сейчас на сайте

Сейчас на сайте 0 пользователей и 2 гостя.