Разговор с директором был стандартным, третьим за этот год и, как утверждал тот, последним. Хотя и он, и притихшие напротив помпезного дубового стола отец с сыном прекрасно понимали, что никуда он от этого иностранного мальчика не денется. Тем более, что и отец, и сын прекрасно говорили на русском языке. Отчислить из школы ребенка иностранного коммерческого представителя, означало бы для директора конец карьеры.
И поэтому тот изощренно распинался в критике поведения мальчика и в угрозах всевозможных дисциплинарных наказаний, если тот не перестанет болтать всякую ересь и постоянно спорить с учителями на занятиях.
Директор обреченно говорил и говорил, ежеминутно вытирая лоб, а сын с отцом удрученно слушали его и сосредоточенно рассматривали собственные ботинки…
И уже когда шли домой, отец недовольно сказал:
- А еще называется одной из лучших гимназий города ! Все они здесь полные уроды! Из детей стремятся сделать свои точные копии. Цель не научить думать и выбирать, а нашпиговать правилами. Словно дети - это ресурс, материал для претворения их примитивных планов и несбывшихся идей. А еще чаще - слуги и рабы на службе у хозяина, - удрученно махнул рукой отец.
…Весь оставшийся день и весь вечер родители крутились вокруг новорожденного братика. Мать уже почти оправилась от родов, все время держала и кормила малыша на руках.
Вилену, так долго и радостно ждавшему братика, показалось, что теперь родителям он стал уже совсем неинтересен. Теперь его кормила и провожала погулять перед сном во дворе старая служанка Аливтина.
Крил почти не плакал, а только все время спал, изредка просыпаясь, чтобы пососать мамкину грудь. Больше всего Вильку обидело то, что ему даже не дали поносить маленького, объяснив, что, мол, не сейчас, не в первый день.
А затем, закрывшись в огромной маминой спальне, родители встревоженно что-то обсуждали почти до часа ночи. И даже через стену обиженный и расстроенный Вилька, уткнувшись в подушку, слышал отдельные нервные материнские возгласы:
- Да они нас просто на съедение бросили!.. Когда придет этот чертов Крейсер?!... Почему нельзя просто сбежать и затаиться где-нибудь?! А о Вилене ты подумал?! Как ему потом, в шестнадцать или в двадцать лет будет все переучивать заново? Понимать, что папочка с мамочкой врали ему всю жизнь в глаза.
Ближе к утру Вильку разбудил какой-то шум. Машинально посмотрев время на экране мобильного телефона, с которым он не расставался даже в постели, мальчик вздрогнул. Было ровно четыре часа утра. «Час духов», любимое время всех агрессоров, хищников и захватчиков, - если верить приключенческим книгам и историческим фильмам…
Кажется, в огромном и длинном коридоре коммерческой съемной квартиры громко закричала Алевтина. Но потом резко смолка, и послышались тяжелые шаги.
- Что бы это такое могло быть? - с просохни протирая глаза, растеряно подумал мальчик.
- Вилен беги! Прыгай через окно. Не одевайся, прыгай, в чем есть! – вдруг истерически надрывно закричала мама, и мальчика пронзила холодом смертельная дрожь. Никогда еще, даже вовремя родов, он не слышал от матери такого голоса.
Из-под массивной двери его детской внезапно заструился яркий свет. Шаги каких-то кованных тяжелых сапог стремительно приближались к его комнате.
Совсем еще туго соображая, и действуя почти интуитивно, как, когда-то играя в прятки, прятался в лабиринтах этой большущей квартиры, он босиком, в легком трико и в теннисной маячке бесшумно скользнул ко второй двери, ведущей в другой коридор, а затем к черному ходу у кухни…
Там еще было темно.
- Не прикасайтесь к моей жене. Что вам нужно, нелюди! - грозно заорал отец в глубине маминой спальни за стенкой.
- Вся семейка в сборе. Служанку кокнули, а вот мужик, баба и ребенок. Полный комплект! Кончайте их, и ищите портфель с бумагами, - грубо сказал кто-то за стенкой. И спустя пару секунд послышалось три приглушенных пистолетных выстрела.
Все еще не соображая и весь трясясь, кусая губы, чтобы не сорваться в истерику, мальчик на цыпочках шмыгнул через вторую дверь в еще темную прихожую. Он осторожно, стараясь не скрипеть, закрыл за собой тяжелую и высокую дверь в спальню. И как раз вовремя, потому что услышал, как через мгновение кто-то заглянул в его комнату и довольно буркнул:
- Пусто и темно. Больше никого нет.