В голове почему-то роились совсем не нужные мысли. Вспоминались папкины слова, что потолки и двери в этой квартире такие высокие, что спокойно можно было бы в спальной комнате второй этаж, мансарду соорудить…
Стараясь не шуметь, он ощупью нашел в темной гостиной папкин шерстяной халат и пуховые мамины тапочки, которые они постоянно забывали здесь у кресел, частенько засиживаясь допоздна. Затем, таким же неслышным призраком осторожно открыл двойную балконную дверь, и, невзирая на пронизывающий февральский ветер, закутавшись в халат и свернувшись в калачик, перегнулся через перила балкона, прыгая в сугробы со второго этажа.
Он находился в каком-то ступоре и не мог ни плакать, ни чувствовать ужасный холод. И даже страха почти не было. Где-то совсем на границе сознания и чувств он понимал, что скоро эти люди свяжутся со своим хозяином, и тогда… Тогда ошибка вскроется и они опять начнут его искать.
- Братишка, еще ничего не узнав в жизни, спас меня, прожив на свете всего только день, - шептал подросток, кусая посиневшие губы и бредя куда-то в темноту.