(Глава книги Александра Зохрэ "Дети периметра)"

В это время вечера в никитиной квартире отца с работы не ждали. Горбатясь на трех работах, он упорно копил деньги на операцию сыну, мысль о которой не давала отцу покоя. У него уже было два предупреждения за попытки нелегально обменять у иностранцев рубли на валюту, но отец все равно упрямо гнул свою линию.
Ники понимал, что это все добром не кончится. Отца арестуют и посадят, все заработанное конфискуют в доход государства, а его мать, оставшись без кормильца, начнет разрываться между работой и кроватью сына, заболеет, сляжет, того и гляди, умрет…
Вот уже второй день, после отъезда Витьки в лесную школу, никто не навещал Никиту. Даже Наташка забыла о его существовании.
Ники весь день дремал с закрытыми глазами, пребывая в ужасном, подавленном настроении. Он мучительно перебирал в памяти все, что он читал или слышал о смерти. Как можно незаметно уйти из жизни , так, чтобы не навредить другим и чтобы его не смогли спасти?
Настойчивый трезвон затасканного старенького телефона возвратил Никиту к реальности.
- Это тебе, Ники, какая-то малолетка звонит. Может, ошиблась номером? - принесла аппарат мать.
- Меня? Девочка? Ерунда какая-то, - разозлился Ники, но трубку из маминых рук забрал.
- Привет! Как дела? Как твое настроение? - звонко лился из трубки незнакомый голосок. На слух девочке было не больше десяти лет. Она щебетала приятным, звонким и чистым голосом, четко выговаривая слова и очень артистично расставляя ударения.
- Ты вообще, куда звонишь? - разозлился юноша.
- Я звоню тебе, Никите Озерову. Если только ты уже не изменил фамилию, - огрызнулась трубка, продолжая щебетать о погоде, о снеге, о голодных воробьях, которых так приятно подкармливать крошками на заснеженных аллеях парка.
Ники смутился. В голосе незнакомой малышки ему вдруг почудилось что-то странное, от чего на мгновение похолодело под ложечкой. Он вдруг понял отчетливо, что разговаривает вовсе не с ней.
- Ты, собственно кто? Как тебя зовут? - с трудом переводя дух, спросил подросток, облизывая мгновенно пересохшие губы.
- Можешь просто называть меня Королевой, - нагло заявила трубка, продолжая щебетать о совсем не важных вещах.
- Вот как? Может лучше принцессой? - вяло улыбнувшись, пошутил мальчик, одновременно пытаясь понять суть происходящего.
Настроение внезапно улучшалось само собой. Ему вдруг стало совсем наплевать, кто она и что происходит. Ему просто захотелось болтать с этой девочкой об ерундовых вещах. Об облаках, низко-низко плывущих над городом, о беспризорных голодных котах и о нахальных мальчишках, задиристо дергающих девчат за косы…
- Я же уже сказала, называй меня Королевой, – строго возразила девочка, изменив интонацию, даже не дав ему опомнится.
- Ник, скажи, ты все еще думаешь о смерти? - вдруг серьезно спросила она, говоря об этом просто и буднично.
Ники даже дернулся от неожиданности, не зная, что сказать.
- Кто тебе сказал про это? Витька? Натка? - возмущённо закричал он так громко, что у мамы в соседней комнате что-то выпало из рук.
Наступила недолгая пауза. Наконец черная трубка негромко ответила:
- Ник, ты хоть думал о том, как ты важен для многих людей. И о том, как им будет потом жить без тебя? - совершенно по-взрослому спросила девочка.
И от этой невероятной для ребенка смены интонации у Никиты болезненно закружилась голова.
Смешанное чувство изумления и страха тугим комом застряло у него в горле. Он внезапно увидел себя на краю зловещей и бездонной пропасти.
То, что было на той стороне, говорило с ним, преодолевая ледяную мглу.
Он бессильно закрыл глаза, провалившись в какой-то полусон, полуприступ.
Он внезапно увидел в стремительном сне, как бегут сигналы по телефонному проводу, достигая его конца, а затем срываются с него и уходят во мглу.
Словно мост…
Словно луч, уходящий в вечность…
Приступ быстро прошел, ничего не оставив, кроме растерянности и отчаяния.
- Кто ты? - облизывая пересохшие губы, с трудом выдавил из себя напуганный мальчик.
И вечность на той стороне провода нахально дразнила его чистым детским голосом:
- А кто ты? Ты хоть думал об этом когда-нибудь?