Заслон

Глава третьей части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне"
Часть называется "Гнездо Дьявола"
"Заслон"
Туннель почему-то выбрали тот, по которому ребята еще при жизни Маджага, еще до взрыва шара в облаках, спускались в недра. Может быть, повлиял рассказ Тары, может быть, старик Улкес, охотник и скалолаз, наплел Кривому что-то про пещеры. Но выбрали туннель, петляющий из средних пещер, который уперся в заслон где-то на глубине двадцати человеческих ростов под горой.
Накануне вечером, уже при затушенной лучине, Елан с Тарой шепотом обсуждали сплетни о комете, упавшей на склоны Горбатой Горы. Тара уже практически обитала с Еланом и его матерью. И теперь, завернувшись в шкуры в углу пещеры, подальше от матери, нежно обнимались голышом, попутно обсуждая новость. Пугало то, что большинство рассказчиков называло комету Ковчегом Богов, в который попала молния, ударившая вверх с вершины горы. Тара в сплетню не верила, - чего бы это молниям бить вверх, да еще по Ковчегам Небесных Владык?
Но той же версии, что и очевидцы, собиравшие ягоды и грибы в лесах на склонах гор, придерживался Комиссар Ликадью. Хуже того, он упорно склонял городской совет направить к Горбатке разведчиков.
Как ни старались спорить шепотом, мать Елана все равно услышала, начала сердито их отчитывать:
- Вот милуетесь в ваши шестнадцать лет, и милуйтесь, пока никто не разогнал по углам. Нечего вам, в вашем сопливом возрасте взрослые дела в голову брать, всякую запретную магию, сказки про Богов и летающие челны жевать, - раздраженно пробурчала старуха.
Но утром матери пришлось пойти на попятную.
Утром дождливого дня, когда новое Солнце склонилось за скалы, а прежнее, красное и привычно тусклое едва взошло над ледниками и хребтами, обступившими долину, малолетний босой посыльный прибежал звать Тару с Еланом к правителям.
Мальчуган был грязный, мокрый от противного утреннего смога, но ужасно гордый своим приближением к Новой Власти, и поэтому работу делал с подчеркнутым удовольствием, вместе с этим всячески возвышая значимость ребят в глазах матери.
Наскоро умывшись из глиняного кувшина, стоящего в углу пещеры, и кинув в рты по рыхлой сладковатой лепешке, ребята попрощались с женщиной и поплелись за посыльным.
Кривой, с десятком избранных мужчин, два бывших при Народной Власти городских Смиряющих, и несколько старушек, занимавшихся хозяйством, расположились на нижнем ярусе, в самом центре пещерной скалы. Здесь зияющие дыры входов почему-то были особенно огромными, а пещеры соединялись внутри скалы замысловатыми проходами, превратив весь нижний ярус скалы в довольно неприятный для случайного гостя лабиринт.
С момента пожара и исхода из города прошло чуть меньше месяца. Впрочем, Елан давно сбился со счета, а Тара так втянулась в работу с малышней, что тоже не считала пролетевших дней.
При новой власти, отказавшейся от идей Народной Революции, несмотря на ужасающую нищету, погорельцы города, наконец-то, почувствовали себя свободными и счастливыми людьми.
По поступкам и речам Кривого Буки, почти полностью узурпировавшего власть, было трудно понять, какие общественные отношения строит он для людей. Кривой сразу же снял запреты на собственность, отменил наказания за сплетни, за легенды, за верования и крамольные идеи. Вместе с этим он ввел обязательный труд на благо общества, равное распределение еды и жилья для всех, независимо от ранга и возраста, и право покупать себе дополнительные удобства, вещи, еду на средства, заработанные собственным честным трудом…
Все это удивляло людей, уже целое поколение проживших при Народной Власти. Но больше всего пугали неизвестно откуда пришедшие в голову Кривого странные мысли, которые он с неимоверным рвением вдалбливал в головы людей: «Никаких запретов на интимные отношения! Каждый добровольно спит с кем хочет. Никакой регистрации личных отношений - независимо от возраста. Независимо от воли родителей. Никакой морали в отношении человеческого тела - это абсолютная собственность каждого!» - выпучив глаза, разъяснял изумленным людям Бука. А еще убеждал: «Мы не будем за ошибки и нарушения никого убивать и наказывать. Мы не станем ни с кем воевать. Есть только одно наказание, - не уважаешь закон и власть - убирайся жить в лес…»
- Как же так? Как управлять народом без плетей, без казни, без наказаний за ошибки? – обалдело роптали прежние Смиряющие, Распределяющие и Бригадиры Народной Власти.
- Люди не воюют с людьми. Никогда! Ни при каких обстоятельствах! - коротко пресекал спор Бука...
…Пещера, в которую их привел мальчишка-посыльный, на самом деле оказалась обширным гротом, путь к которому от входа проходил через пять небольших промежуточных пещер.
Пространство было настолько большим, что даже три внушительных размеров смоляных факела не освещали его, а их дрожащий свет, загадочно мерцая, не достигал до дыр, ведущих в глубь горы от противоположной стены.
- Входи мелкота! Вот сюда, на камни, возле меня шлепайтесь! - приветливо рявкнул Бука, как только они, наконец, попали в грот.
Огромных камней, служивших всем собравшимся стульями в этом помещении, было множество. Казалось, даже в прежние времена этот пещерный зал с обтесанными камнями служил былым хозяевам для подобных сборищ.
На части импровизированных скамей уже сидело человек восемь мужчин, а в колеблющемся свете факелов всякий лом и причудливые кучки спасенных из пожарища вещей выглядели загадочными сокровищами. Елану даже почудился склад оружия, - колчаны со стрелами, кучка бронзовых и железных ножей, серый дореволюционный арбалет в углу у стены…
- Мы здесь с мужиками вот вас, мелкота, обсуждаем. Больно интересно услышать из ваших уст, что там вы внизу, в горе, увидели? – не дожидаясь, пока ребята усядутся на камни, решительно спросил Новый Мэр.
- Ничего особенного. Лабиринты ходов и пещеры на развилках. В некоторых ходах из-за опасности обвала не стоит ходить совсем, - отозвалась Тара, одновременно пихая Елана в бок, понуждая присесть на камень рядом.
- Это нам понятно и без твоих рассказов, - усмехнулся Кривой Бука:
- Что же там, в концах ходов? Где заслоны стоят? Есть ли вообще эти мифические заслоны?
- А везде и стоят. Каменные - в конце ходов. Есть ходы, которые петляя, потом уходят обратно вверх. Ну а те, которые вниз идут, рано или поздно втыкаются в заслон, - в монолитный гранит, видимо опущенный сверху по специальным желобам вырубленным в стене, - отозвался Елан, перехватывая инициативу у девушки.
После этих слов в помещении поднялся неуправляемый гвалт. Говорили одновременно все, что-то ожесточенно доказывая своим соседям. Что они конкретно обсуждают, понять было трудно. Похоже, Новые Правители города, выбранные из простых крестьян и ремесленников, прийти к соглашению по этим вопросам были попросту неспособны. Так могло продолжаться долго, если бы Кривой, оглушительно рявкнув на городской совет, не приказал мужикам замолкнуть:
- Слушайте, вы теперешние Отцы Города! Или, как и были прежде, строители, извозчики и базарные торгаши?! – упрекал Кривой:
- Видите, мальцы пришли в Городской Совет. Разве станут мальцы уважать вот таких Отцов? – возмутился он.
- Комиссар Ликадью! - показывая жестом на устроившегося ближе к стене комиссара, которого Елан даже не заметил, сказал Кривой:
- Объясни нам, как самый знающий тайны прошлой власти, есть там внизу заслоны или нет? И куда ходы ведут?
- Ребятишки не лгут. Есть заслоны в ходах. А куда ведут, узнаем, как только их взорвем, - коротко ответил тот.
Елан вздрогнул и переглянулся с Тарой. Увидав их волнение, Кривой ехидно сказал покровительственным тоном:
- Комиссар призвал нам в помощь от старого лесника с прибрежных гор огненный песок. Да-да, Мелкота! Тот самый, которым баловались вы. Но пока его только корзина. Правда, сын лесника, который ее принес, обещал к вечеру притащить мешок, - ухмылялся Бука, пристально изучая глазами детей.
- Что ты думаешь, Елан, можно ли взорвать заслон, так как вы взорвали свой небесный шар, - скаблясь кривыми, темными от въевшегося налета зубами, спросил Бука, загоняя ребят в краску.
Мысль о том, что про их тайные делишки с порохом, про шары, преследуемые Народной Властью, про подрывы летающих монстров шарами теперь открыто судачили сплетники, все еще пугала их.
- Каменный заслон, который мы видели, выглядел не шуточно внушительным. Он покоится в почти метровых желобах, в толще монолита стен. Я не думаю, что хватит корзины огненного песка. И мешка, чтобы раздробить заслон, может стать недостаточно, - осторожно отозвался Елан:
- Но, с другой стороны, если мешков будет более чем достаточно, где уверенность, что не обрушится свод? - сделав паузы, закончил он.
После этого, совещались еще некоторое время.
Большинство присутствующих в принципе готовы были поддержать подрыв. Ликодью упорно убеждал в необходимости это попробовать. Новый Мэр, - Кривой, склонялся к мысли, что там внизу может отыскаться что-то полезное для погорельцев города. Например, металл, старинное оружие, ножи, стрелы, арбалеты или хотя бы просто удобные безопасные помещения.
- Я не верю в Богов и во всякую древнюю магию. Для меня очевидно, что эти ходы вырубали наши предки. Но тогда, если они это сделали, а потом опустили щиты, то зачем?! В любом случае это задача не самых первых дел для выживания людей. Есть дела поважнее, чем всякие раскопки и исследования. Но с другой стороны, ведь Народной Революции больше нет. И мы можем прямо сейчас без страха быть наказанными убедиться своими глазами, есть мифические заслоны или нет, - задумчиво произнес Бука, подводя итог спорам...
…Вниз, по древним проходам спускались с факелами, вытянувшись в довольно длинную цепочку вдоль старинных и мрачных стен. Бука шел с ребятами и Ликадью почти в самом хвосте этой крохотной экспедиции. Он не любил рисковать, когда можно было уступить благородный риск другим народным героям.
А Елан вдруг подумал, что он прежде даже не мог и мечтать, так вот, с важными людьми города поучаствовать в настоящей экспедиции за знаниями. В прежние времена все, что отвергалось Революционной Теорией, было незаконно и не подлежало исследованию.
Сильно волновались все, кроме хитрого и заносчивого Буки.
То и дело, поднося коптящий факел к стенам и скептически их рассматривая, он качал головой при виде убедительных следов резца.
Следы были сглаженными и ровными, местами с потеками некогда расплавленного камня. Словно здесь протекала магма или кто-то вырезал в скале ходы огнем…
- А проход этот, как и многие другие выше, явно искусственный. А ведь стены ровные, не единой трещины. Неужели предки смогли сотворить такое?! Если честно, то я прежде не верил в сказки рецидивов про заброшенные туннели в сердце этой горы, - словно мальчуган, поверивший в запретную магию, откровенно удивлялся Бука. И такое поведение нового главы города, окружающих людей одновременно и пугало и радовало. Просто не укладывалось в головы, что Мэр города, может проявлять такое откровенное любопытство...
- Может вовсе не предки, а Боги резали? - робко возразил молодому Мэру старик Улкес, которому Бука приказал держаться ближе, не убегать далеко вперед.
- Боги, духи горы, маленькие человечки с прозрачными крыльями. Слышали мы эти сказки от старух и дореволюционных жрецов... А вот ты, Ликадью, что про это думаешь? - раздраженно бурчал Кривой в ответ.
Комиссар в подземельях себя неважно чувствовал. Судя по его руке, постоянно касающейся груди, ныло еще не залеченное травами сердце. Его мучала одышка, и он часто спотыкался, то и дело опираясь рукой на плече Елана, идущего чуть впереди с факелом в руке.
- Ладно, пока молчи, а то весь зайдешься слюной, - пощадил Комиссара Бука.
Но уже вскоре, спереди, послышались из темноты возгласы людей:
- Все! Пришли. Здесь заслон…
Странно, почему ребята в своем страхе в первый раз этого не заметили, что у самого щита ход значительно расширялся, образуя небольшую, высокую, в три человеческих роста комнату. Может быть, тогда, когда были одни, от испуга головы не особо ворочали?
В этой комнате без сутолоки легко собрались все.
- Вот смотрите, и вправду в стене громадные желоба. А вон там, вверху, пустая камера. Там, наверно, предки и хранили заслон, - осторожно водя вдоль стен факелом, говорил один из мужчин.
Убедившись в непреодолимости монолита, преградившего дорогу, мужики принялись его поочередно простукивать и ощупывать. Но найти в заслоне изъян или крохотную щель под ним, почти за час этой возни, никому не удалось.
Между тем, воздух в помещении от дыма факелов начинал ощутимо щипать глаза и першить в горле противным привкусом. У Елана немного кружилась голова, как тогда, в детстве, когда он чуть не угорел, позабыв дома открыть дымоход.
Ликадью же вообще чуть не задохнулся и панически сбежал назад, в сопровождении Тары и осторожного Улкеса.
И лишь значительно выше того места, когда Бука с товарищами нагнали их, Комиссар спросил:
- Ты меня давеча про прежние легенды спрашивал. Хочешь знать, что я из старинных свитков разузнал?
- Гы-гы-гы! Ревнивый хранитель Народной Революции, а сам копался в запретных свитках, вместо того, чтобы их публично сжечь! – вредным грохотом, засмеялся Кривой Мэр, и бубнящее эхо понесло его гыканье по туннелям и гротам.
- Так сказать или нет? – безразлично уточнил Ликадью, когда эхо и смех молодого Мэра утихли.
- А-ай… Рассказывай! Глупой сказочкой больше или нет... Все равно нам еще не близко идти в этой полутьме, - согласился Бука.
- Дело было так, если верить легендам, - начал говорить, экономя дыхание, Комиссар:
- Люди вовсе не произошли от трудолюбивых работяг бобров или других животных, как это рассказывают в школе деткам, со времен Великой Народной Революции. Не упорный труд сделал животных людьми, и не труд - причина всему, а Разум Богов. Даже людоеды-дикари не произошли от болотных крыс, - медленно рассказывал он, заставляя Тару и Елана вовсе позабыть обо всем окружающем.
- Как так? Разве не борьба за еду, за крышу над головой, не упорный труд поднял людей над зверьми, а других зверей, тех, что предпочли быть коварными хищниками, превратил в кровожадных дикарей? - изумился Кривой Мэр.
- Свитки говорят совсем иное. Непонятное.., - согласился с ним Комиссар:
- Не было никакой борьбы за ночлег и хлеб. И дождливого красного мрака, и холода с голодом, и борьбы с озверевшими людоедами, наши предки не испытывали. Если верить свиткам, людоеды - это потомки озверевших людей, - тяжело дыша, говорил Ликадью, поражая всех присутствующих:
- Наше Солнце, Альмар, во времена предков было ярким, теплым и ласковым. И земля была плодородной… И всем хватало еды…Люди в прошлом никогда не работали ради еды. Так повествуют свитки...
- А ты веришь, что Альмар был похож на новое Солнце? То, которое появилось на небе после пожара в городе? – сам не зная смеяться, или удивляться услышанному, перебил его кривой Мэр.
- Если нет, то зачем нужно было-бы предкам прилетать сюда с небес? В этот красный и дождливый Ад? – резко возразил Комиссар, но немного успокоив дыхание, продолжил:
- Светлые точки на небе, те, которые мы видим изредка, сквозь разрывы туч... Если верить свиткам, - это бесчисленные миры, подобные нашему. Это звезды и планеты – миры небесных сфер. Там есть горы, леса и болота с сочными ягодами. Там живут звери, и каждое утро восходит солнце. И животные тучными стадами бредут на водопой сквозь сказочный и богатый вкусной едою лес, - говорил Ликадью таким голосом, что большинству присутствующих почему-то захотелось плакать. Люди понимали, что слышат вымысел древних мечтателей, но не могли, не в состоянии были удержаться от слез.
- Только они, эти звезды-миры очень далеко от нас. Никакой надежды нет дотянутся до них, - сам печально и глухо продолжал Комиссар.
- Говори. Говори свою сказочку! Даже сердце щемит тоской, - приказал Бука в наступившей тишине, нарушаемой только шагами и дыханием людей.
- Ладно, слушайте, только не перебивайте. Мне и так здесь воздуха недостаточно, - согласился Комиссар:
- В древних свитках говорится про Землю, - про далекий и прекрасный мир в глубине небесных сфер. Мир бескрайних лесов, разноцветных цветов и плодородных полей. Мир весеннего, ласкового Солнца, что питает заботливым теплом благодатные нивы и стада пасущихся на них существ, - хриплым голосом рассказывал он.
- Земля. Все мы в детстве слышали эту сказку от стариков и бабушек, - пронеслось во тьме туннелей, негромким ропотом людей…
- Земля! Наша с Вами Родина! Мы рождены на ней, чтобы стать Наследниками Богов. А затем, когда Боги поссорились, перенесены сюда их волею, чтобы жить всегда в мире, добре и любви,, - задыхаясь, говорил Камиссар изумленным и растерянным людям:
- Боги создали людей и любили их как своих детей, - делая над собой усилие, рассказывал он:
- Но потом… Потом боги поссорились. Часть из них была изгнана с Земли, и, забрав с собою верных людей, некоторые полезные растения и скот, Боги и Люди прилетели на Альмару, - сильно кашляя, объяснил он.
- Но постой, Ликадью! Отдышись и подумай еще над этими сказочками! Ты сказал, что небесные миры далеко. Что возможности достигать их нет! А теперь говоришь, что Боги поссорились, разделив людей между Альмарой и Землей, – глухо и растерянно переспросил Бука.
- Я сказал, что это далеко. Но у Богов ведь был Небесный Ковчег, - отозвался Ликадью и снова сильно закашлялся. Но затем, когда далеко впереди, в туннеле забрезжил свет, и стало немного легче дышать, он продолжил рассказывать:
- Изгнаные Боги больше не желали возвращаться на Землю и искали в небесной мгле цветущий мир, подобный прекрасной Земле. Здесь на Альмаре, еще когда красное Солнце было ярким и ласковым, Боги вместе с людьми строили Добрый Мир для всех разумных существ…
- Города для людей? Свитки повествуют о руинах за перевалом?! Там на побережье, где сейчас людоеды жгут свои костры?! – изумился старик Улкес, который, говорят, в молодости спускался с отцом к морю через перевал и чудом вернулся без отца живым…
- Там, на побережье... Свитки и легенды говорят, что там и сейчас можно найти развалины прежних человеческих городов, - грустно подтвердил Ликадью.
- Подожди! – громко закричал, рассерженный Бука. Чувства путались в его душе, но ум и любопытство пересиливали чувства:
- Ты говоришь о том, что люди и Боги жили вместе. Мол, тяжелый каждодневный труд ради хлеба, мол, война с врагами и хищниками нашим предкам были не свойственны. Что же произошло потом? Почему Боги бросили людей? - возмутился он, громыхая в туннеле своим раздраженным голосом.
- Точно этого никто не знает. Но в одном ты, Бука, прав, повинуясь сердцу и спасая наше общество, - тяжело вздохнув, отозвался Ликадью:
- Боги не воюют с Богами. Если же Люди действительно дети Богов, то и они не должны воевать с Людьми. Никогда! Ни при каких обстаятельствах..
- Там! В подземном городе! Что произошло? Почему опустился заслон?! – громко взревел и перебил его раздраженный Бука.
- Я не знаю этого, - честно признался Комиссар, первым выходя на свет из туннеля. А затем добавил грустно, уже когда люди вышли за ним во внешнюю, светлую и просторную пещеру:
- Как гласят легенды, это произошло в глубокой древности. Что-то ужасное. То, что было сильнее Богов.
- То, что было сильнее Богов? – изумленно переспросила его Тара.
- Так гласят свитки, девочка, - кивнул Ликадью:
- Боги сами попросили людей, временно покинуть подземный город. Это было не предательство. Боги верили в своих детей. Верили, что однажды, даже после их смерти, когда растворится опасность, люди возвратятся в подземный город, - печально вздохнул Ликадью, полной грудью поглощая свежий воздух:
- Так говорят легенды…
- Вот еще одна религиозная сказочка! Знаешь, Комиссар, я не уважал Народную Революцию. Эту химеру, взращенную на страхе и желаниях голодных людей. Но в одном твои товарищи были правы, - они выжигали огнем всякую ересь про Богов и могучих предков! – громыхал он, пытаясь защититься от отчаяния, поглощающего душу:
- Если Боги, умирая, не предавали своих детей…Кто же тогда разрушил человеческие города на берегу океана? Почему большая часть людей превратилась в дикарей-людоедов? Почему опустились заслоны подземного города? – словно раненный, ревел Бука, борясь со своим отчаянием:
- Что там в недрах горы? Как поднять щиты?!
- Я не знаю, Бука. В свитках об этом, ничего не сказано, - нервно мотнул головой, Комиссар:
- Многие до нас с тобой пытались это понять. Многие пытались спуститься в утраченный город, - взволнованно рассуждал он:
- Что-то произошло с самими людьми уже после смерти Богов. Что-то ужасное! Может быть…Нет, не знаю, Бука...
- Говори! Говори немедленно! – гневно требовал Новый Мэр.
- Может быть, ты прав, Бука, - смело, смотря Мэру в глаза, отозвался Ликадью:
- Эти твои новые правила…Ведь если люди действительно дети Богов... То они не должны драться с людьми за хлеб, за женщин, за справедливость или за идеи. Верно? Люди не воюют с Людьми. Ты ведь сам сказал это, Бука. Не воюют! Ни при каких обстоятельствах. Если только они - Люди, Если не предали своих родителей.., - вздохнул Комиссар, задумчиво.
А потом спросил сам себя:
- Может быть, поэтому, и опустился заслон?