Глава: Тайна…
Вечером, когда родители пришли с работы, они долго о чем-то совещались с Бабушкой на кухне.
Потом, мать с Бабушкой вышли, а Отец настойчиво позвал меня, разрешив даже не делать уроки. Видя его растерянное и бледное лицо, я подумал, что он опять начнет меня отчитывать за мягкость, чувственность и «бабский» характер.
Но он молча привлек меня к груди, в первый и наверное потом последний раз, крепко чувственно обняв меня за плечи.
Папа не отпускал меня наверное минут пять!
Он все прижимал и прижимал меня, а по моим волосам, ушам и шее текли его горячие слёзы…
- Тебя обнимаю не совсем я. А он. Твой Брат Саша. Точнее, я обнимаю тебя по просьбе Саши, - сказал папа:
- Конечно, я бы тоже хотел тебя сейчас от себя обнять. Но от него для тебя важнее... Просто закрой глаза и почувствуй Сашу, - шепотом предложил он.
А когда мы оба немного успокоились, он усадил меня рядом, закурил в форточку, и негромко начал рассказывать:
- История, сын, переписывалась и приписывается далеко не раз. Каждый новый царь, властитель, тиран или народная партия, изменяют учебники, искажают факты, и легко уничтожают вредные для них свидетельства, - задумчиво начал он, как взрослому, внимательно вглядываясь в мои глаза.
А я кивнул, и он продолжил:
- Даже Библия, которую многие считают документом древности, искажалась не раз. А в 14 веке на так называемом Великом Вселенском Христианском Соборе, священники вообще выкинули из древней Библии большую часть неудобных им книг и фактов. Теперь это называется Апокрифами и не признается церковью, - продолжал он. И я кивнул, еще не понимая, куда он клонит.
- Ты знаешь, что я до института с 1936 года служил в НКВД, а потом во внешней разведке. И хотя тебе всего 8 лет, ты уже совсем не маленький, и должен понимать, что я знаю много того, что тебе, сын, еще долго нельзя будет пересказывать с моих слов людям, - загадочно блеснув глазами, уточнил он.
И я в который раз, согласно кивнул. Странные чувства переполняли мое сердце!
В тот вечер я словно ненадолго обрел такого отца, о котором давно мечтал. И обрел навсегда Брата…
А Отец, прочитав согласие в моих глазах, неторопливо продолжил:
- Советская власть, Народная власть, совсем не исключение сынок. Ленин, Сталин и все сегодняшние правители не раз переписывали Историю. К тому же, той, реальной власти народа о которой мечтал твой Саша, и возможно даже некоторое время Ленин, в нашей стране уже давно нет.
Папа сказал «твой Саша» таким обыденно спокойным голосом, что я опешил, и поднял удивленные глаза.
- Ты же сам сказал Бабушке, что два невероятно близких друг-другу человека могут рождаться на разных берегах ледяной бездны! - усмехнулся отец, прочитав мое удивление. И продолжил:
- Ульянов Саша, как и сам Ленин, и большинство революционеров готовивших революцию для народа, были дворянами, или обеспеченными, очень образованными, интеллигентными людьми. Они никогда не знали голода, оскорблений и унижений в детстве. Они сознательно отказывались от достатка, почестей, и даже жизни, ради счастья, свободы слова и торжества Разума для простых людей. Но Торжество Разума не настало. Обиженные и угнетенные люди, - рабочие, матросы кухарки, пахари, учителя и инженеры, первым делом стали уничтожать всех кого не понимали. И прежде всего, дворян-революционеров, и всех кто говорил неудобные им вещи, - затушив окурок в пепельнице продолжил Отец:
- Я много чего хотел бы тебе рассказать сынок, о том жестоком времени. Но и время в котором мы живем, совсем не лучше. То что сейчас написано в книгах про людей и историю много раз изменялось не честными людьми. Первым из них был Володя Ульянов, - Ленин. Это он предложил на благо Свободному Народу, ограничить свободу мысли, засекречивать, переписывать и даже уничтожать неугодные Партии исторические документы, - старательно подбирая слова, объяснял он. А затем, задумчиво добавил:
- Впрочем, разве мы чем-то хуже других стран?! Все правительства всегда поступали и будут поступать так-же. Вот это еще в юности, и понял проницательный Саша Ульянов. В этом и была его главная трагедия…
- Но в школе, и в книгах об этом почти ничего не сказано! - встрепенулся я.