(Глава второй части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне"
Часть называется "Охота на дракона")

"Неужто я проспал в лавке у Бурки всю ночь?" - выходя на улицу, удивился Елан, зарождающемуся в горах рассвету.
Небо, низкие мрачные облака уже подсвечивались на востоке кровавым румянцем. Несмотря на моросящий по утру мелкий и противный дождь и еще клубящийся по закоулкам и ямам туман, становилось заметно светлее, и мальчик неуверенно побрел к лачуге Свидетеля.
Хибара друга находилась почти напротив продуктовой лавки Кривого, на другой стороне улицы, шагах в пятидесяти в направлении болот.
В воздухе висела напряженная предрассветная тишина, и лишь только вдали на окраинах, в трясине что-то приглушенно чавкало и булькало .
"Пройдет еще какой-нибудь час, и эти улочки наполнятся стуком деревянных башмаков и непотребной сонной бранью спешащих на работу тружеников. А пока народ досматривает последние сны, и лишь только я, как дурень, ковыляю по лужам в такую рань", - недовольно подумал мальчик, почти приблизившись к дому старика Свидетеля.
Вообще-то в городе блуждать по улицам в предрассветные часы среди простых людей было не принято. Это дурацкое суеверие сохранилось в народе еще с незапамятных времен, и даже Великая Революция, отменившая все религии и россказни старого времени, не смогла стереть в народе этот первобытный страх.
Поговаривали, что в рассветные часы, когда тяжелые ночные облака снижаются почти до самых крыш городских строений, чтобы потом внезапно превратиться в противный красноватый туман, обнимающий город каждое утро вместе с первыми лучами Альмара, в эти мрачные и тревожные часы над городом в облаках парят драконы, слетающиеся сюда с неприступных далеких гор в поисках загулявшегося ночного странника. Незримо парят они во мраке небес, высматривая на пустынных улицах свою несчастную жертву.
Но это, конечно, были просто обычные россказни.
И хотя Елан верил в существование драконов, на которых охотились и из-за которых, вероятно, погибли родители детей, в подобный ненаучный бред он не верил, старательно отгоняя суеверный страх.

"И вовсе мне не страшно. Просто немного подташнивает от пережора. Говорил же Кривой Бурка не жрать все с голодухи!", - упорно успокаивал себя мальчик шепотом, почти поравнявшись с дверью лачуги.