В каюту, по туннелю, едва освещенному дежурной светящейся ленточкой огней, шли молча.
Когда створки герметичного люка-двери с шипением закрылись за нами, мальчик растерянно спросил, раздеваясь прямо посреди каюты:
- Где здесь ниша Велиара? Наверху, наверное?
Я кивнул, осторожно рассматривая его в полумраке каютного вечернего освещения. Прежде я уже видел этого паренька пару раз в бассейне, каждый раз с удивлением отмечая его заметные отличия от других ребят.
Это было заметно во всем, - и в движениях, в некоторой не свойственной овалитянским подросткам излишней худобе и жилистости, словно бы он все детство ел и пил совсем иную пищу. И даже цвет его слегка смугловатой кожи едва заметно отличался от других ребят, так, словно детство этого паренька много лет протекало совсем под другим, более холодным солнцем.
Теперь, рассматривая его вплотную, я в который раз усомнился, что передо мной коренной овалитянин.
"Интересно, на что это намекала Кайра?" - машинально подумал я, а вслух довольно строго спросил:
- Ты зачем лепишься? Неужели все еще мечтаешь сбежать со мной на Землю? - резко остановив его за локоть, спросил я, прервав попытку взобраться на верхнюю нишу.
Он промолчал, осторожно дернув плечами, высвободил руку и взобрался в свою спальню.
Сразу, как только мы улеглись, свет в каюте совсем померк, и из щелей на уровне наших тел с едва слышным шуршанием пошел теплый воздух. Одеял и простыней в этих спальных нишах не было. Ими в случае внезапного отключения искусственной гравитации можно было серьезно запутаться. Спали, как всегда, нагишом, и несильный обдув теплым воздухом приходился весьма кстати.
Некоторое время молчали. Но потом я, уже наученный опытом общения с Велеком, преодолев условности, протянул руку в полутьме вверх, нащупывая его ладонь. В общении земных людей и особенно подростков, прикосновения означают нечто вроде просьбы большего доверия в беседе. И если собеседник одергивает тебя, то значит доверия в разговоре не будет.
Для овалитянских детей, как я понял, это действует совсем иначе. Беря собеседника за руки или даже полностью привлекая в свои объятия, ты лишаешь его права скрытничать, фатально обрекая полностью раскрыться перед тобой. Не знаю, какой исторический эволюционный процесс привел к подобному состоянию их душ, но это было фактом, понять который из-за сексуальной подоплеки подобных жестов землянину не совсем просто.
- Дурачек ты маленький. Размечтался о романтике, о героике и преключениях. Ты совсем не представляешь, куда мечтаешь попасть, - сказал я строго и сильно сжал его ладонь.
Я немного помедлил, вслушиваясь в его взволнованное дыхание, продолжая теребить в своей ладони его прохладную, влажную и худенькую руку. Очень хотелось спать после напряженных дней, катаклизмов и волнений. Но нужно было разобраться с этой напастью раз и навсегда.
Отпустив его руку и повернувшись на бок, я укоризненно закончил:
- Эх! Что с тобой говорить. Насмотрелся видеороликов из обучающей машины. Ты ведь математик, физик, будущий ученый. Как тебе объяснить те ужас. боль и отчаяние, которые царят на Земле?
- Я знаю, - коротко отозвался мальчик тихим подростковым, слегка ломающимся низким голосом.
- Что знаешь? - не понял я, и весь сон от неожиданности прошел.

- Я был там , - коротко ответил Ингуар.
- Что-о?! - встрепенулся я и, внезапно вскочив с полки, взлетел к нему наверх, схватил за плечи пытаясь, увидеть в фиолетовом полумраке дежурного освещения его глаза.
Он подвинулся к стенке, уступая мне часть своего пространства, и невольно взял меня за талию, что бы я не свалился с края спальни.
Я с волнением всматривался в его глаза и мне казалось, что они блестят от слез.
"Вот уж эти автоматические светорегуляторы! Когда не нужно, они зажигают свет среди ночи. А сейчас..." - недовольно подумал я, все еще надеясь, что эта наша возня заставит автоматику усилить освещение.
Я не ошибся. Вскоре одинокая теплая слеза скатилась мне на руку.
Сам себе удивляясь, отмечая, что действую как взаправдашний овалитянин, я чувствительно прижал его к себе за плечи и свободной рукой склонил его голову к моему плечу.