- Ингуша заснул в ЭРКе. Он сообщил мне, что ты чем-то расстроен и не хотел тебе мешать побыть одному, - словно угадав мои мысли, объяснила девушка.
- Я-я? Расстроен? - удивился я:
- Может просто немного устал?
- Может быть. Только вы сегодня летите к горам на низкой высоте. Я даю вам особые полномочия, действовать по обстоятельствам, - вздохнула Кайра. А затем очень тихо добавила.
- Вы мои самые надежные и большие мальчики.
И легонько по-женски обняла меня за плечи.
…Инг валялся в одном из кресел готовой к отлету ЭРКи. Челнок стоял с открытым пандусом, полностью заряженным и ярко освещенным искусственным бело-желтым светом изнутри.
«Как можно спать при таком ярком освещении?» - недоумевал я, натягивая защитный костюм уже внутри корабля и наблюдая сладостные зевки только что проснувшегося юноши.
Но уже спустя пару минут от заспанного, раскрасневшегося, с пролежнями на лице и руках нежного мальчика не осталось и следа. Инг стал. как всегда, собранным, сдержанным и немного ироничным.
- Садись, закрепляйся в кресле, Саша. Сейчас покатаемся, - с неподражаемым мелодичным акцентом, произнес он мое имя .
Честно говоря, после нескольких полетов эти катания перестали вызывать у меня первоначальный восторг. Новизна ощущений и невероятная гордость от космических полетов постепенно выветрились сами собой. За эти дни в нас не раз ударяла молния. В последний раз при входе в атмосферу планеты челнок почему-то надолго потерял ориентацию, и Ингу пришлось пилотировать его вручную наугад, пока не потухла плазма, окружающая корабль.
А еще, как-то раз, когда диск заходил в ангар Ангела, Инг почему-то решил подкорректировать курс и чуть было не разбил нас о швартовочный захват на палубе Звездолета. Короче говоря, я словно повзрослел за эти дни. Моя прежняя офицерская земная спесь постепенно выветрилась. И я стал понимать, что каждый небольшой полет на орбитальном челноке - это вовсе не приятная прогулка, а очень напряженный и рискованный труд.
- Герметичность проверена. Воздух из ангара откачан. Открываю броне-щит ангара, - как всегда, отрешенно спокойным голосом сказала ЭРКа, когда после закрытия пандуса с неприятным ударом открылись захваты причала. Даже здесь, внутри автономного корабля, мы почувствовали через пол монотонную вибрацию и приглушенный вакуумом скрежет уходящего в сторону огромного щита.
Я в который раз почувствовал собственное сердцебиение, но внезапно ощутил упругую ладошку Инга на своей немного вспотевшей руке.
- Все нормально, Саша. Выходим на автомате, - улыбнулся юноша, методично сжимая мою ладонь.
В следующие секунды свет на космодроме погас. Челнок медленно всплыл над полом и, стремительно ускоряясь, понесся в зияющую темную дыру открытых ворот…
Описывая эти главы, я уже неоднократно пытался заставить себя нарисовать картинку снижения с орбиты и вхождения в атмосферу. Но сколько я не убеждаю себя, мол, это все было давно, тридцать лет назад, - не могу описать. Одолевает страх и мелкая нервная дрожь в груди чуть выше живота . Возможно, я и опишу когда-нибудь, в одной из своих будущих книг эту часть наших с Ингом «катаний» на челноках. Но сейчас… Хочу только признать, что стремительное падение с орбиты в клубке из бушующей плазмы - впечатляющее, но совсем не любопытное зрелище даже на кораблях таких высоких технологий.
И когда, наконец, бушующее пламя постепенно меркнет, пропуская через себя причудливые контуры надвигающихся облаков, и весь корабль перестает монотонно трясти, вот тогда, независимо от партийности и убеждений, ты с благодарностью молишься. И машинально ищешь ладошку товарища, чтобы ее эмоционально пожать…