Примерно через двадцать минут Инг завершил осмотр повреждений корпуса. В этом деле я не мог ему помочь, так как почти ничего не понимал, и просто держался рядом для верности.
- Повреждения значительные, в основном, в модулях двигателей. Примерно 30% двигателей при взлете будет отключено, - сообщил он, завершив осмотр.
- Ну, а как с теплозащитой и силовыми конструкциями корпуса? - напряженно уточнил я.
- Так же, как и в ЭРКе, по ее датчикам, чисто внешне, я особых разрушений не обнаруживаю. Но когда взлетим, все под нагрузкой и проявится, - кисло улыбнулся он.
- Это ты так шутишь, или действительно совсем беспомощен? Я считал тебя разбирающимся, - недоумевал я.
- А без просвечивания лучами в Ангаре Ангела, тебе сейчас никто ничего точно не скажет. Если долетим до Ангела, там и будем делать основной ремонт, - отозвался тот.
- И мы будем взлетать на поврежденном корабле? Это и есть ваше хваленное чувство безопасности? Знаешь, Инг, у нас на Земле, самолет даже с одним неисправным винтом никто в полет не выпустит! - возмутился я.
Мальчик по взрослому посмотрел мне в глаза, затем совершенно спокойно и буднично, словно о домашнем задании, ответил:
- У тебя есть другие предложения? Хочешь бросить корабль здесь и улетать к Земле, позабыв про поиски людей?
- Ну... Я не знаю. Но взлетать в космос на поврежденном корабле,.. - смутился я, чувствуя в его голосе совсем взрослую уверенность в правоте.
- Эти корабли, в отличие от ваших земных лайнеров, летают и с большими повреждениями. И вообще, нам только нужно попасть к Ангелу в ангар, а там все сделаем как новенькое, - улыбнулся мальчик, высматривая невдалеке полянку.
По пути к ней нам пришлось обогнуть какой-то странный, десятиметровый заросший мхом и мелким кустарником камень, возвышающийся над грунтом метра на три.
Глыба, почти идеально прямоугольной формы, одиноко вросла в грунт всего в пятидесяти метрах в стороне от прогалины, проложенной скользившим диском среди деревьев.
- Напорись ЭРКа на эту глыбу в своем скольжении по вершинам леса, и нас бы с тобой уже на свете не было, - с чувством в голосе, хмыкнул Ингуар, и, приблизившись к монолиту, немного поскреб его подобранной палочкой.
Внезапно довольно большой пласт мха вместе с тонким слоем грунта отвалился от почти вертикального бока глыбы, обнажая практически ровную гранитную поверхность. На камне виднелись следы каких-то знаков.
- Ух ты! Да это же блок от пирамиды сверху! Наверное, он катился вниз при землетрясении, - возбудился парень, настойчиво обдирая палкой новые пласты мха и грунта.
Открывшаяся надпись состояла из восьми странных иероглифов размерами сантиметров пятнадцать каждый, и глубиной почти на пять миллиметров уходящих в монолит.
Казалось, что иероглифы вырезаны или выдолблены с очень большой точностью. Даже теперь, по прошествии многих тысячелетий, широкие канавки символов с потрескавшимися и сколотыми краями казались идеально правильными и ровными на всем протяжении.
- Отдаленно похожи на знаки, которые мы иногда встречаем на Земле и в других мирах. Что-то вроде ранних египетских или мексиканских символов, - увлеченно ощупывая пальцами углубления, сказал мальчик.
- Ты понимаешь, что здесь написано? - удивился я.
- Нет, конечно. И никто не понимает. Этот язык возник и умер еще до расцвета первых человеческих культур на Земле, - вздохнул Инг, отходя от монолита.
- Ты сказал, или мне послышалось, - о нечеловеческой расе? - удивился я.
- Не послышалось. Видишь, все эти стрелочки, крылышки и завиточки? Представляешь какой сложности должны быть инструменты древних людей, чтобы выводить на камне все эти спирали и дуги? Письменности ранних человеческих культур совсем иные. Знаки угловатые, простые, состоящие из черточек, крестиков и стрелочек. Не-ет! Здесь что-то совсем другое. Те, кто это вырезал на камне, явно не страдали нехваткой умения и сил, - задумчиво рассуждал юноша, вертя в руках подобранную палку.
Поляна оказалась довольно удобной прогалиной, частично расширенной с одного бока скольжением корабля.
В одном наше положение радовало, - дефицита хвороста и щепок для костра у нас теперь не было. А манипуляторы, как оказалось, могли при небольшой сноровке зажигать огонь.
Опять обильно вспотев, натаскав в центр поляны приличную кучу топлива, мы разожгли большущий и веселый костер.