(Глава книги Александра Зохрэ "Дети периметра)"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ "Семья"

Родители опять не встретили мальчика на вокзале.
Зацепив на плечо ранец с книгами, он по воздушному переходу пересек рельсы и перроны, спустился на площадь и направился сквозь толпу людей к остановке троллейбуса.
Он таскал с собой ранец только для вида. Созерцание разложенных на столе учебников, успокаивало родителей.
В пятом классе родителям, как опытным специалистам, предложили работу с поездками по всей стране. И тогда мальчика определили в интернат.
Витька попал в какой-то особый, вроде даже единственный на весь СССР интернат, работающий по экспериментальной, секретной программе.
В школу вроде собирали то ли самых одаренных детей, то ли, напротив, детей, с которыми никто уже не мог справиться.
«Вот, Витюха! Видишь, как папа с мамой о тебе заботятся! В самую престижную школу тебя устроили!» - нарочито объяснил тогда папа, едва не плачущему от обиды мальчику.
А наташкина Мама, вместе с Натой и родителями провожавшая Витьку, перекрестила его на дорожку, подбодрив: «Будь умницей! Бог тебе в помощь! Мы тебя ждем домой на выходные!»
Она попыталась повесить ему на шею серебряный крестик, но папа вежливо отстранил ее руку.
В Витиной семье в бога не верили.

Витька словно очнулся от воспоминаний и огляделся.
В отдалении от путей толпа уменьшилась. Стайка пестро одетых цыганок с чумазыми цыганятами попрошайничала у здания пригородных касс.
Витька несколько раз увернулся от цыганской малышни, норовящей на ходу залезть к нему в карманы.
Мальчишка вздрогнул и машинально отшатнулся от подъезжающего к остановке троллейбуса.
«Родители все еще обижаются на недавнюю ссору. Или, может, они просто заняты своими проектами, раз не встречают», - подумал он, втискиваясь в переполненный троллейбус.
Старый, еще послевоенной постройки, троллейбус, надсадно завывая неторопливо катил вдоль Ленинского проспекта.

Наконец, на улице Волгоградская мальчик с трудом выбрался на улицу. Поправив ранец, он направился к своей прежней школе, но не прямо, а вдоль по улице, мимо своих окон.
А затем - через дворы и строительный пустырь.
Окна его квартиры находились на четвертом этаже крупноблочной пятиэтажки.
Это был один из первых домов на их улице. Витька помнил, как они вселились в него, приехав из России, когда мальчику едва исполнилось четыре года.
Тогда дом стаял на пустыре, среди недостроенных собратьев. Чуть дальше, где сейчас улица Талбухина, кинотеатр «Партизан» и стадион сто пятнадцатой школы, находился небольшой военный аэродром, протянувшийся до самого парка Челюскинцев.
Заканчивался 1961 год. Город, еще недавно превращенный фашистами в руины, только-только возрождался на пепелищах.
Дремучие партизанские леса начинались едва ли не от самого парка Челюскинцев.
Ревущие винтомоторные истребители и двухмоторные бомбардировщики с грохотом заходили на посадку, проносясь у самого Витиного балкона.
«Боже мой! Когда же его перенесут в Боровляны! Обещали же!» - каждый раз причитала мама, поправляя съезжающие от грохота тарелки и чашки.

Проходя мимо своих запотевших изнутри окон, мальчик направился через небольшой скверик между домами к школе. Он невольно улыбнулся, представив как там, за покрытыми инеем окнами мать готовит к его приезду оладьи, а отец, поглядывая на часы, сидит с бумагами на диване в большой комнате.

Проходя через остатки бывшего аэродрома, теперь строительного пустыря, Витька заглянул между досок деревянного заборчика. Там еще стояла не вывезенная на металлолом раскуроченная дворовой ребятней парочка военных самолетов без крыльев.
«Стоят еще! Наверное, малыши, как и мы, забираются в кабины, чтобы сорвать с приборной панели парочку светящихся в темноте маленьких табличек или просто посидеть, вообразив себя пилотом» – подумал Витька, улыбаясь сам себе.
Было уже около пяти часов вечера. Скоро начнет смеркаться, и зажгутся уличные фонари. Закончится вторая смена в школе.
«Придумали же! Десятый класс во вторую смену!» - подумал Витька, сворачивая к другу, в угрюмую пятиэтажку.