(Глава второй части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне"
Часть называется "Охота на дракона")

Пока я взволнованно переговаривался с Велеком, ЭРКа, уже почти затормозив падение своими двигателями, но все еще несясь по горизонтали как очумелая, влетела в зияющую дыру посадочных ворот.
Двигатели взвыли с таким непереносимым грохотом, что барабанные перепонки вошли в резонанс и ощутимо начали болеть, а нас всех, как мы ни упирались руками в поручни, с силой отбросило вперед и придавило к захватам кресел. Хорошо, что хоть кресла предусмотрительно обхватывали грудь и талию наших тел. Иначе бы мы все просто разбили головы об экран...
"Совсем, как земные реактивные самолеты, когда они садятся на короткую полосу в плохую погоду" - успел подумать я. Но тут вокруг нас зажегся не яркий, желтый свет. После багрово-красного местного полумрака ночи, царящего вокруг, этот свет показался нам немного зеленоватым и даже синеватым, но ощущение быстро прошло.
А ЭРКа уже совсем затормозила движение и с лязгом, отвратительным металлическим скрежетом и совсем не слабым ударом, сотрясающим ее корпус, опустилась на металлический настил.
Теперь, когда внезапная перегрузка и испуг падения отступили, я огляделся с помощью кольцевого экрана ЭРКи, окружающего нашу небольшую кабину.
Было видно, как в сотне метров за нами с грохотом и металлическим визгом, проникающим даже в кабину, задвигается огромная железобетонная плита входа.
Двигатели челнока окончательно смолки. Мы стояли почти в середине огромного, продолговатого, ангара, освещенного тусклым желтым светом. Потолок состоял из ребристых бетонных плит, нависающих прямо над нами на высоте четырехэтажного дома. Видимо, это и была внутренняя часть огромного купола.
А вот пол везде был явно металлический, ржавый и бурый от прошедших тысячелетий. Это даже был не пол, а сплошная, сколько хватало глаз, очень грубая металлическая дренажная решетка, состоящая из прутьев толщиною в человеческую голову и продолговатых отверстий между ними шириною в несколько пальцев.
Дым, оставшийся от двигателей, поднятый ими песок и еще какой-то туман, видимо проследовавший сюда вместе с нами, сейчас маленькими вихрями засасывался в эту решетку пола.
В самом дальнем конце ангара, метрах в ста пятидесяти от нас, возле серой бетонной стены стояло два каких-то летательных аппарата. Причем один из них был явно очень сильно поврежден, с огромным рваным отверстием в левом борту и с лохматыми кромками искореженного крыла. Сразу возникало удивление, - как он смог вернуться в ангар?
Помню, я еще даже подумал: "Аппараты внешне напоминают наши земные, реактивные истребители. Ничего общего с современными конструкциями овалитян. Вот найди такие у себя в пустыне на Земле, мы бы еще долго гадали, какая страна их выпустила. Разве что внутри, нашли бы что-то не свойственное Земле ..."
- Воздух в ангаре и во всех помещениях станции перенасыщен парами воды и спорами не опасной для дыхания плесени. Дышать без респираторов можно. По сообщению станции, внутри опасных животных или болезней, кроме пауков, мхов, плесени небольших грызунов нет, - равнодушным голосом сообщила ЭРКа и с заметным шипением открыла внешний шлюз.
- Вот, что называется: "Привет, Старина! Твои хозяева прибыли. Спустя столько долгих лет...", - иронически пробурчал Капитан, освобождаясь от захватов кресла.
- На таких долговременных не обслуживаемых станциях должна быть система защиты и дезинфекции. Ведь при каждом открытии шлюзов или через всякие неизбежные трещины попадают насекомые, животные и растения. Станция просто обязана время от времени продувать себя ядовитым газом. Так откуда же здесь плесень, пауки и грызуны? - удивился Велек, тоже освобождаясь от захватов кресла.
- Ты забыл, курсант, сколько времени прошло. Многие системы могли выйти из строя. А живые существа и особенно простейшие очень быстро привыкают ко всяким ядам. На современных объектах теперь применяют уже не яды, а выжигание микроволновым излучением. Но тут, понятное дело, таких систем стерилизации нет, - отозвался Маервлик, направляясь к выходу.

Отверстия между частями решетки пола вблизи оказались значительно большими. При неосторожном шаге в них свободно могла провалиться и застрять ступня. Налет ржавчины, был словно песок, толщиною в несколько миллиметров. И ходить по такому полу нужно было крайне осторожно.
В воздухе чувствовался неприятный, острый запах сырости, плесени, а во рту стоял кисловатый привкус металла. Каждый наш шаг поднимал с пола бурую окисную пыл, которая, взлетая почти до колен, клубилась и небольшими вихрями тут-же засасывалась в отверстия решетки.
- Ого! Как резво вентиляция действует, - удивился мальчик.
- А ты что хотел? Это же здесь самое главное! А иначе скопление газов и взрыв, - согласился Капитан.

Первым делом направились к беспилотным разведчикам. Но вблизи я уже не нашел никакого сходства с земными истребителями. Это были крылатые машины типа "утка" - с хвостовым оперение впереди большого крыла и размером чуть больше земного самолета "кукурузника". Двигатель, видимо, был реактивный, находящийся сзади. Но очертания крыльев, оперения и туловища были для земных машин не свойственны. Слишком сложные формы и замысловатые углы...

- Этот кажется готов. Похоже вулканическая бомба в него угодила, когда летел над кратером. Разворатило основательно, - пробубнил мальчик, пальчиками ощупывая рваные края металла и торчащие наружу обрывки разноцветных трубок.
- Да нет, Велеар. Что-то мне твое заключение кажется сомнительным. Вон смотри, везде следы какой-то серой копоти. Словно это был не удар массивного и горячего предмета, а какой-то взрыв, - скептически отозвался Маервлик, тоже ощупывая искореженные части робота:
- Как он вообще назад долетел? Нужно будет посмотреть бортовую видиохронику. Но я думаю... Нет, я даже уже догадываюсь, что мы там увидим, - усмехнулся старик, направляясь ко второму роботу, стоящему метрах в тридцати:
- Смотрите! А этот, последний, кажется полностью цел.
- И что-же? Говори, Капитан, - нетерпеливо попросил мальчик.
- Думаю... Увидим... Шаровую или линейную молнию. Не учли, видимо, строители станции такой возможности, - отозвался тот задумчиво.
- Думаю, причина гибели всех беспилотников - разряды атмосферного электричества, которые возникают вблизи вулканических гор.

По лицу было видно, что такая версия Капитана Велеару явно не понравилась. Но спорить он до просмотра видео, естественно, не стал.
А мы тем временем отправились к боковой стене ангара, где темнел проход в другие части станции.
Время от времени свет неприятно мигал, и я посмотрев вверх, увидел в потолке светильники. Это были длинные, до десяти метров прозрачные трубы толщиною в палец и наполненные то-ли газом, то-ли светящейся жидкостью. Они и излучали желтоватый свет.

Автоматика открывания двери в туннель при нашем приближении не сработала, и дверь пришлось открывать вручную, огромным ржавым рычагом, который тянули все втроем.
Наконец дверь поддалась и со скрипом отъехала вбок.
Свет в туннеле исправно зажегся при нашем в нем появлении. Только здесь осветительные трубки находились в верхней части стен, чуть выше наших голов.
Шагов через пятьдесят туннель резко повернул за угол и раздвоился. На стене над одним проходом виднелась полу-облупившаяся фреска, отражающая фигуру спящего на какой-то полке человека. А над другим отростком туннеля фреска отображала звезду или солнце, взятое в массивное кольцо или в обруч.
- Ну, куда пойдем сначала? В жилой отсек или к реактору? - спросил Маервлик, устало зевнув.
- А куда нужно идти в таких случаях по инструкции? - отозвался я.
- Правильно мыслишь, курсант! - похвалил Капитан.
- Скажем так: раз энергетика пока-что работает, делать нам там нечего. Во всяком случае в ближайшие три часа. А вот где мы будем жить и как обстоит дело с водой, безопасностью и канализацией, нужно посмотреть в первую очередь. Вы согласны со мной, курсанты?
Жилой модуль оказался просто еще одним коридором, идущим перпендикулярно исходному. В коридоре имелось два десятка герметично закрытых дверей. Как и в первом случае, автоматика дверей не работала.
Повозившись с рычагами, мы вскоре убедились, что за большинством дверей находятся совершенно глухие, без единого окна небольшие спальни, судя по спальным нишам, рассчитанные каждая на трех человек. А вот три крайних двери вели в душевую комнату, в туалет и в столовую.
Ниши спален естественно были пустыми - просто бетонные полки в стене. Вдоль стен столовой имелись простейшие бетонные табуретки и бетонные ниши для подносов с едой, вмонтированные прямо в пол и в стены комнаты. В торце столовой находился какой-то массивный нагревательный прибор для приготовления пищи, весь покрытый толстенной пылью и ржавчиной. А рядом, видимо, разделочный стол в форме огромной ниши в бетонной стене.
Как ни странно, но канализация в туалетной комнате и умывальня с душем работали. Выключатели насосов и даже подогрева воды после некоторого сопротивления поддались, и из водяных сопел с урчанием побежала довольно чистая, немного пахнущая болотным торфом вода.
- Нужно будет сделать экспресс-анализ воды. Но я думаю, несмотря на характерный запах, будет все нормально. Предки умели строить надежные фильтры высокой биологической защиты. Вода, скорее всего, берется из глубокой скважины, куда она попадает, стекая с гор, - пояснил Маервлик, нюхая и пробуя пальцами воду.
- Нагревательным прибором в столовой, для безопасности, пользоваться не будем. У нас есть для пищи портативные нагреватели. А пока, ребята, облюбуйте себе комнату и принесите в нее груз первой необходимости. Разгружать ЭРКу полностью будем завтра, когда разберемся с обстановкой. Сегодня у всех на корабле и затем на Планете был очень трудный день. Так что давайте покушаем и можете отдыхать. Можете даже походить по станции, если есть силы. Только не ходите в одиночку, - распорядился Маервлик.
С бытовыми проблемами расправились очень быстро, по походному. Так же быстро перекусили своими припасами прямо в ЭРКе.
Велиар притащил меня за руку в самую крайнюю комнату поперечного туннеля. Там, пока я помогал Капитану с грузом, мальчик уже разложил на полках походные спальники и небольшим, автономным пылесосом собрал почти всю пыль.
- Почему ты выбрал именно крайнюю? - удивился я.
- Ну, во-первых, она одноместная и самая маленькая. Значит чистить от пыли в три раза легче. А во-вторых, смотри, мы рядом с каким-то выходом, - показал мальчуган на закрытый шлюз в торце коридора.
- Это, наверное, была комната или кабинет командира экспедиции. Как же мы будем спать в одноместной комнате? Ты собираешься спать на полу? - недовольно поинтересовался я.
Мальчик звонко засмеялся, увлекая меня за руку в таинственному выходу.
- Есть вторя спальня полка, только она с первого взгляда незаметная. Она сделана рядом, в глубине стены, - задорно смеялся он.

Основательно упершись вдвоем, мы, наконец, сдвинули с места ржавый рычаг открывающий торцевую дверь коридора и оказались в небольшой шлюзовой камере, в которой сразу же неуверенно зажегся неприятно мигающий желтый свет.
Метров через пять имелась еще одна дверь, механически связанная с первой дверью простейшими стальными тросами, уложенными по блокам вдоль стен, таким образом, что открыть их обе одновременно было невозможно.
Закрыв первую дверь и приложив немалые усилия к борьбе с механизмом, мы, наконец, открыли и вторую.
И тут-же шквальный ветер и ледяной, противный дождь ударили нам в лицо.
От неожиданности мы даже оба попятились. Но затем, осмотревшись, вышли на довольно большой и широкий балкон, нависающий прямо над пропастью.
- Как, просто смотровой балкон и все?! И ради этого - дверь? - усомнился мальчик, вглядываясь в коричневую Мглу местной ночи.
Мы находились на одной из боковых, крутых стен огромного купола, уходящей вниз, к скале на самом краю зловещего обрыва.
Зеленое освещение станции, включившееся при нашем прибытии, так и не было выключено. И все окрестные скалы вокруг и тяжелые багровые тучи над нами, загадочно подсвечивались этим изумрудным светом.
В лучах прожекторов дна ущелья, разверзшегося перед нами под балконом, видно не было. Обрыв уходил вниз, возможно, на километры. Далеко внизу в коричневой мгле по отблескам зеленых прожекторов угадывался низкий слой облачности.
- Смотри! Там под нами еще облака. Так на какой-же высоте они построили эту станцию? - изумленно указал вниз мальчик, сплевывая воду, попадающую с ветром в рот.
- Да, древние строители знали свое дело. По всему видать, станция стоит на неприступном плоскогорье, - согласился я, и потянул мальчугана за руку с дождя назад.
- Но тогда тем более не понятно, что здесь происходит! - отозвался Велек, помогая мне наглухо задраить тяжелую металлическую дверь.
- В каком смысле? - растерялся я
- А ты разве не чувствуешь? Не понимаешь? Я как только увидел все здесь, планету, станцию, эту дыру в беспилотнике, еще больше утвердился в подозрениях! Здесь что-то не так, - отозвался паренек.

По пути назад мы увидели местную крысу. Или, может быть, мышь. Или другого местного грызуна. Это был пушистый, бурокоричневый зверек величиною с кролика. С отвратительной зубастой мордочкой, крохотными круглыми красными глазками, неприятно светящимися в полумраке, словно два елочных фонарика. Лапки были маленькими, мускулистыми и когтистыми, а хвостик облезший, чешуйчатый и вполне напоминающий крыс.
- Ой! Я боюсь его! Пошел прочь урод! - заорал мальчик, прижимаясь ко мне спиной, и ища наугад мои руки своими.
- Интересно, этого красавчика можно есть? Вон сколько жиру нагулял. И шкурка знатная, - что-бы успокоить паренька, отозвался я, тоже подозрительно пятясь.
Но зверек испугался еще больше, чем мы, угрожающе зашипел и бросился за поворот коридора.
- Интересно другое, что они здесь едят? Как бы мы не оказались их любимой пищей, -- брезгливо морщась, отозвался Велек, все еще прижимаясь ко мне спиной.
А в нашей спальне нас тоже ждал сюрприз. Прямо на наших спальниках расположился огромный, размером с ладонь, мохнатый паук. Только в отличии от земных страшилищ, у этого создания было аж двадцать или больше ножек.
Теперь истерика чуть было не началась у меня. Я с детства не переносил пауков. Это, пожалуй, было единственное в животном мире, чего я по настоящему боялся. Я даже не помню, как долго я орал, носясь по комнате и ища что либо тяжелое, чтобы его прихлопнуть.
На крик прибежал Капитан и, быстро оценив ситуацию, бесцеремонно посадил чудовище себе на руку, а затем, погладив осторожно двумя пальцами, передал Велеку на ладонь, сказав:
- Покорми его плесенью и мхами, соскребая их со стен. Это ацефаг. Он только внешне похож на пауков. Исключительно травоядное насекомое.
- И совсем не кусается? - недоверчиво уточнил Велек, уставившись на мохнатикка, ползущего по его руке.
- Ну, если найдет на твоем теле мок и грязь, то аккуратно их соскоблит мелкими, похожими на терку зубками, - улыбнулся Маервлик, собираясь уходить
- А мы... Мы здесь видели огромную и зубастую крысу! - встрепенулся мальчик.
Ах, этого... Как его там? Я сегодня внимательно изучал информационные записи ЭРКи, полученные ею со станции.
- Вот вспомнил! Это был стигозуб. Тоже пожиратель мхов, лишайников и растений. Да вы ребята не бойтесь! Ложитесь спать. Здесь, внутри станции, судя по всему, опасных зверюшек нет.
- А за пределами? - поинтересовался я.
- Там полно. И лучше нам с ними совсем не встречаться, - отозвался Капитан, закрывая за собой массивную ржавую дверь комнаты.
Спать легли вместе, расстелив рядом оба комплекта спальников.
Это был первый случай за все мое пребывание на Овалоне или с овалитянами, когда мы спали полностью одетыми, даже не снимая походной обуви.
Мальчуган легонько прислонился к моему плечу, положив на него голову.
Мы с трудом нашли, как выключается свет. Как всегда самое разыскиваемое находится под носом. Рычажок выключателя находился у изголовья спальной ниши, в стене. Из-за трещин и старости стены его углубление заметь было трудно.

- Как все странно здесь. Пусто. Наполовину разрушено. Но еще работает, - прошептал Велек.
- Да. И я вот тоже думаю. Три тысячи лет! Интересно, когда здесь спали последние люди? - отозвался я.
Пол и стены внезапно дрогнули от подземного толчка, и сверху на нас посыпались пыль и песок.
- Наверное тысячу или полторы тысячи лет назад, здесь работала последняя экспедиция, - отозвался мальчик, отплевываясь от песка и пыли, попавших на губы.
- Землетрясения, кажется, - сказал я.
- Здесь, наверное всегда трясет. Помнишь, сколько огромных трещин в куполе и в стенах? - отозвался он, а затем вдруг спросил:
- Интересно, а что делали люди на Земле полторы тысячи лет назад, когда здесь работали последние наши ученые?
- Что? - даже растерялся от неожиданности я:
- Убивали друг-друга за еду, за золото, за женщин. Разрушали замки и города. Жарили на кострах священной церкви своих соплеменников за смелые идеи. Что они еще могли делать? - вздохнул я.
- Заброшенная станция, построенная на заре эпох. А вокруг только тьма. И у вас на Земле та же мгла. Кругом только мгла, - прошептал мальчик, уже засыпая.

Утром нас разбудил Капитан по небольшим переговорным "таблеткам", которые он накануне прикрепил к воротникам наших комбинезонов.
Наскоро поев, попытались связаться с Ангелом через системы ЭРки, но то-ли из под купола система не действовала, то-ли Ангел сейчас находился над другой стороной планеты.
Вездеход решили из ЭРки не выгружать. Все равно, - высоко в горах, на изолированном плоскогорье он был бесполезен.
- Вот если слетаем к морю, на побережье, то там и выгрузим вездеход, - объяснил Капитан.
А вот с грузом, который на Ангеле, при пониженной гравитации перемещали свободно, здесь пришлось повозиться до самого обеда. Все контейнеры пришлось разгружать по частям. Здесь они оказались неподъемно тяжелыми.
За работой я решил немного позлить Маервлика. Сам не знаю почему, но он начинал меня раздражать своей правильностью и спокойствием.
- Слушай, Капитан! Если эта станция действительно не нужна настолько, что ее гораздо выгоднее забросить и забыть, чем обслуживать... Ну, тогда подарите ее Земле. Например, мне как земному представителю. Здесь, в ее реакторе холодного синтеза, в ее компьютере, способном тысячелетия самостоятельно принимать решения, управлять беспилотниками и анализировать научную информацию без людей... Здесь для земных ученых просто кладезь открытий и решений. Получив такой подарок, мы забудем про голод, нефть, войны и болезни!, - сказал я, пыхтя и внося на руках очередной контейнер с грузом.
Капитан посмотрел на меня без тени юмора так, как смотрят на очень маленького, но затем вполне дружелюбно сказал:
- Забирай. После нашего отлета она твоя. Я готов доложить в Высший Совет Овалона о факте официальной передачи...
- Ты что шутишь, Капитан? - даже немного обиделся я от неожиданности.
- Нет, нисколько. Забирай, привози своих ученых с Земли, изучай и обслуживай сам, если тебе это интересно и выгодно, Посол Земли, - спокойно отозвался он, рассматривая иероглифы на пронесенном грузе.
- Ты действительно ее мне отдашь, если я возьму? - изумился я.
- Почему-же нет? Согласно космического кодекса, здесь, вдали от Овалона, я, Капитан, являюсь наместником правительства, а ты - представителем Земли. Если ты берешь на себя дальнейшую ответственность, за станцию, обеспечишь ее функционирование без экологических катастроф и взрывов, то мы можем заключить соглашение, Посол, - холодно и серьезно объяснил он.
А затем, видя мои сомнения, негромко добавил:
- Эта станция свои функции выполнила еще тысячи лет назад. Полеты к ней, а тем более ее поддерживание, ввиду отсутствия здесь чего либо интересного, для нас экономически и энергетически не выгодны. Мы сюда прилетели только чтобы разобраться с загадочными гибелями беспилотников. И, вероятно, это был последний прилет наших короблей на Альмару-2.
- Но как же я смогу взять на себя ответственность за ее безопасный вывод из строя? Как я смогу доставить суда ученых Земли, обеспечить их жизнь, безопасность, возвращение домой? Ведь корабли есть только у вас! - встрепенулся я.
- Ну, тогда, если не можешь, то зачем спрашиваешь? Или, может, ты хочешь, чтобы мы еще подарили Земле корабли, оружие и все свои технологии? - усмехнулся он.

Пообедали прямо на челноке, и тут нас вызвал Ангел. Он, оказывается, только вышел наконец-то из-за горизонта.
Там, на орбите очень волновались о нас, и почти полчаса обо всем расспрашивали.
Затем мы втроем отправились в машинный отсек станции.
Это был зал размерами и высотой в кинозал тысячного кинотеатра. Все кругом рядами было заставлено какими-то герметичными, бурыми от ржавчины шкафами разных форм и размеров, соединяемыми сотнями самых разных труб. А посредине зала находился закрытый сверху невероятно толстым зеленоватым стеклом глубокий круглый бассейн, в самом центре которого до потолка возвышался величественный металлический агрегат.
- Это и есть сам ректор. Он термоядерный, работает на дейтерии. В бассейне не обычная вода, а тяжелая. Реактор постепенно разлагает тяжелую воду на кислород и дейтерий и использует дейтерий в холодном термоядерном синтезе энергии.
- Что будет, когда тяжелая вода в бассейне закончится? - поинтересовался Велек.
- Понятно что. Этот последний оазис света и тепла на Альмаре-2 и все вокруг навечно погрузится в бурую Тьму. Судя по количеству термоядерного топлива на дне бассейна, станции осталось жить уже не долго. Может, еще лет пятьсот-шестьсот, - отозвался Маервлик:
- А вот эта группа шкафов и цилиндров вокруг, это и есть искусственный мозг, или по земному - главный компьютер станции.
- Как же он еще работает тысячи лет в этих страшных ржавых шкафах? - изумился мальчик.
- Ржавчина снаружи ему не мешает, курсант. Главное, чтобы кристаллы внутри шкафов оставались чистыми и были в тепле. Но давайте лучше поищем пульт и экран. Подключиться с ЭРКи к этому старому мозгу мы не можем. Он не понимает многих новых кодов, - отозвался старик, внимательно осматриваясь по сторонам.
Пульт управления и экран, на котором можно было бы просмотреть информацию из памяти станции, мы в тот день не нашли. Ни в тот день и ни в какой другой.
Пульта на этой автоматической станции просто не было.
- Станция, это просто робот. Один большой, старый робот, управляющий роботами поменьше, - разочарованно вздохнув, сказал Маервлик.
- Как же с ней общались, загружали задачи, считывали собранную информацию? - удивился я.
- Видимо, только с кораблей. Станция общалась с кораблями, пролетавшими мимо этой звездной системы или кружащими на орбите Планеты, - догадался Велек.
- Что же нам теперь делать? Как прочесть ее борт-журнал, получить доступ к видеозаписям, понять, что здесь случилось? Ведь, как я понял, команды Ангела и нашей ЭРКи станция не понимает, - настаивал я.
- Кое что понимает, а кое что мы не понимаем. Очень старый командный язык. Что нам еще остается делать? Будем силами Ангела подбирать коды, - отозвался Капитан, направляясь к выходу из машинного зала.

Поздно ночью Ангел на следующем витке опять прошел над станцией, и у нас состоялся небольшой дистанционный совет.
- Может быть, раз у вас все спокойно, я пришлю к вам остаток вашей группы на второй ЭРКе, - поинтересовалась Кайра.
- Ни в коем случае! Один челнок всегда должен оставаться на корабле. Если погибнут оба челнока, Ангел потеряет возможность отправлять и принимать на борт людей и превратится в бесполезный астероид, блуждающий по Галактие, - возразил Капитан:
- Лучше утром я отправлю вам назад пустую ЭРку и для подстраховки пошлю вместе с ней Велеара.
Дальше разговор пошел о всяких технических тонкостях общения Ангела с компьютером станции, и я уже почти не слушал, думая о своем.
Кажется, они обсуждали то, как с помощью Ангела перенастроить станцию на прием новых команд.
Мне почему-то стало очень грустно.
По опущенному пологому пандусу я вышел из ЭРКи и пошел гулять по ангару в сторону беспилотников.
Ржавчина и вековой песок, еще не засосанные в щели компрессорами, грустно поскрипывали под моими ногами.
Мне почему-то было жалко эту умирающую старую станцию.
Экипаж Ангела хотел подстроить ее, выжать, высосать из нее полезную информацию, а затем улететь и, возможно, навсегда забыть.
Я подумал, что здесь, в этой бурой тьме теплится Свет Разума, зажженный такими же, как мы, людьми еще в те времена, когда на Земле мои соотечественники людьми назывались с очень большой натяжкой.
А здесь, когда мы бегали с саблями и луками на Земле, уже были сосредоточены невероятные даже для сегодняшней Земли знания, технологии и энергия.
Я думал, что если бы наши земные ученые только на пару лет получили доступ к этой умирающей станции, то там, на Земле, мы бы смогли решить большинство наших проблем голода, энергетики, болезней и экологии.
Когда-то здесь жили люди.
Работали ученые, инженеры, пилоты и историки.
Они что-то искали здесь на Альмаре-2, как сейчас мы ищем ответ на загадки собственной истории, раскапывая руины городов Земли.

Но потом станцию, способную даже сейчас, только своей конструкцией осчастливить Землю, ее просто забыли и забросили.
И вот она угасает без людей во тьме.
Все еще заботливо зажигая посадочные огни и послушно открывая шлюзы для своих поумневших создателей...
Правильно сказал вчера Велек.
Кругом Тьма.
Ледяная Тьма и никакой надежды...