- Есть. Только мы совсем разные. Она для меня, как сестра, - с облегчением ответил юноша. Он внезапно понял, что стена отчуждения между ними рухнула. Словно эта звездная ночь или, может быть, спящий за лесом Игорёк растопили ледяной барьер…
- Когда папа бросил нас с мамой, Игорёшке было только восемь лет, - вдруг начала рассказывать девушка.
- Папка нашёл себе другую семью. Мы так и не поняли, чем она лучше. С тех пор Игорь думает, что папка погиб на севере. Ведь не может же папа бросить своих детей. А я решила никогда не знакомиться с парнями за Периметром. Они либо тупые и сексуально озадаченные, либо играют в рыцарей, в стахановцев, в героев Родины. Мне с ними просто скучно, у них нет ничего своего, настоящего. Все на показ для других...
Инна грустно замолчала, ковыряясь в переключателях.
- А ваша мама? - как можно осторожнее и мягче намекнул Витька.
- Мама? - тяжело вздохнула Инна:
- Мама после папиного ухода отвела нас к своей подружке, обещая забрать через пару дней. А сама... Сама повесилась. Словно бы мы в ее жизни, по сравнению с мужем, вообще ничего не значили…
Их общение прервало радио. Дети услышали в наушниках:
- Внимание, Птица! Жмурьте глаза. Мы зажигаем Дорожку.
- Башня! Я Птица! Мы вас поняли: яркий свет, закрываем глаза.
И они молниеносно зажмурились, потому что ослепительный белый свет внезапно залил всё пространство вокруг.
А потом они осторожно, жмурясь, открыли их, осмотревшись вокруг через уже отогретое теплым воздухом толстое бронестекло.
Две сверкающие справа и слева огненные дорожки из встроенных прямо в бетон прожекторов, начинаясь перед ними, уходили далеко вперед, к маячащему на горизонте лесу.
Рабочий с лязгом отсоединил буксирную трубу, выдернул из днища Птицы фишку электрического кабеля, связывающего ее с генератором тягача, и пыхтящий тягач неторопливо ушел в пургу.
- Вот и все. Сегодня играем по взрослому, - тихо сказала Инна в ларингофон…