(Глава второй части книги Александра Зохрэ
"Жизнь на Овалоне"
Часть называется "Охота на дракона")

Грохот был такой, что у Елана и Тары даже звездочки из глаз посыпались и напрочь заложило уши. Как только у них перепонки не лопнули?
Они хаотически трясли головами, растерянно смотря друг на друга, ковыряли в ушах пальцами и болезненно открывали рот.
Еще недавно маленький, быстро удаляющийся в ночное небо шар был хорошо заметен на фоне туманных звезд. И вдруг на его месте полыхнуло ослепительное пламя.
Пламя тут же разрослось ярко алым облаком и угасло в снопах зловещих искр.
А спустя несколько секунд пришел и грохот.
Пламя ярко озарило окрестности, поглотив шар. Словно его никогда и не было.
Тара не плакала. Слезы кончились.
«Вот так же, наверное, и исчезли родители в пламени пороха в той злополучной пещере» - машинально подумала девочка, прижимаясь к Елану.
Грохот в небе заставил комиссара очухаться. Он, оказывается, еще не умер и теперь болезненно стонал, щупал грудь и тяжело дышал.
- Это сделал Маджаг? Славный мальчик. Ангел что? Где сейчас он? – стонал комиссар.
Елан растерянно склонился над умирающим, совсем не понимая, как ему помочь. Ему, почему-то теперь хотелось кричать прямо в лицо этому едва живому человеку, нет, даже не ему, а своему Отцу, что все было бессмысленно и тщетно!
Ведь люди жалки и ничтожны, в своих заботах вокруг голодных и чумазых младенцев. И они не способны отменить Проклятие Богов.
А Тара еще долго всматривалась в небо, с усилием глотала подступивший к горлу ком, а затем с сомнением, запинаясь, промолвила:
- Ангел погас. Нет мерцания.
- Что, исчез? Ушел?! – хрипло простонал Ликадью.
- Нет. Плывет, как прежде. Едва различимой звездочкой. Но свечение исчезло. Сразу после того, как Маджаг… - заплакала девочка.
- Эх, Маджаг, Маджаг… Бедный мальчик, - простонал на земле Комиссар.
- И что? Что теперь? Ничего не происходит. Ангел перестал мерцать, но Маджаг погиб. И другого шара, и пороха у нас нет, - вопрошала сквозь слезы Тара.
Ее сердце пребывало в растерянности.
Кому верить?
Зачем погиб Маджаг?
Она всматривалась в крохотную медленно плывущую по небу звездочку, напрягала воображение, но не могла представить, что там ... может ... быть.
Кто из людей прав? Елан, не веривший в чудо? Народная власть, утверждающая, что люди произошли от крыс? Или, может, этот больной комиссар, тайком от народа считающий, что люди - Дети Богов?!
Тара смотрела в небо заплаканными глазами.
Смотрела, не ведая, что в эту минуту там, вдали, другая, похожая по возрасту девочка, уже разворачивает на нее пятиметровое зеркало главного телескопа...
Но если бы Тара могла узнать об этом, она бы все равно продолжала плакать. Ведь в ее языке понятий о телескопах и огромных параболических зеркалах просто не было.
Таре очень хотелось поверить в сказку!
Чтобы их, наконец, увидели.
Чтобы кошмар, начатый кем-то давным давно, вот сейчас, наконец, закончился!
Но в душе угнездилось отчаяние...
Потому что каким-то необъяснимым инстинктом девочка чувствовала, - этих смертей еще недостаточно для разрушения проклятия.

- Этого может быть недостаточно... Нужен свет... Много света.., - стонал комиссар.
Тара посмотрела на него, медленно и сложно соображая, скорее сердцем, чем умом. Осторожно положила его голову на траву. А затем вдруг больно ударила растерянного Елана:
- Что стоишь? Ты что не понял? Они не видят нас... Бежим в город!
Заплаканная девчонка закричала и ударила его так, что паренька всего передернуло.
И они оба рванулись к черному валуну, лежащему на опушке леса. А затем от него, почти не ощущая своих израненных о сучья и камни ног, задыхаясь от ударов собственных сердец, понеслись по склону к родному городу.
Иногда Елану казалось, что сердце сейчас выскочит через горло или что воздух становится упругим и вязким и легкие не могут протолкнуть воздух через открытый рот.
А они все бежали и бежали, спотыкались, разбивали лицо и руки, подымаясь из липкой грязи болотестых луж, в которую падали, и опять неслись, не замечая боли и кровоточащих ран.