(Глава книги Александра Зохрэ "Дети периметра)"

Прозрачный колпак в тяжелом металлическом каркасе рабочие опускали вручную осторожно и медленно. Витя даже хотел включить механизм электроподъемника, но вспомнил, что системы обесточены.
Из-за дикого холода фишка кабеля не была вставлена в разъем.
Затем специальными ключами, похожими на отвертки, рабочие защелкнули снаружи замки.
Седой, набожный старик Влад, уходя, перекрестил их.
Рабочие погасили свет и ушли. Неторопливо. Не оборачиваясь. Словно бы в этом темном помещении детей уже и не было.
- Ну, всё, сейчас опять, как прошлый раз, всю ночь будет порно с музыкой: «Сделайте то! , повернитесь так! А теперь этак» А потом, основательно изнасиловав нас, они скажут: «Вы не обижайтесь, детки, и никому из товарищей ничего не рассказывайте», - недовольно бурчал еще заспанный Витька сам себе под нос.

Мальчик удобно устроился в своем кресле, напичканном какими-то проводами и непонятной, странной на вид электроникой. Все эти модули явно не имели никакого отношения к известной им технике, предназначались для чего-то совсем иного, о чем взрослые говорить упорно отказывались.
Массивные брезентовые ремни оплетали его тело как кокон, - слегка сдавливая грудь через тонкие шерстяные свитера. Под давлением ремней Витька чувствовал каждый удар собственного сердца, словно колокол или гонг: «Бум–бум-бум».
Справа в соседнем кресле уже устраивалась Инна.
Пальцы девчонки привычно бегали по щиткам, щелкая многочисленными тумблерами, поворачивая круглые регуляторы, передвигая маленькие металлические рычажки, призрачно светящиеся фосфорическим светом в наступившей полутьме.
«Вот такой, наверное, и должна быть настоящая жена или подруга мужчины. В новом месте моментально налаживает комфорт, основательно подстраивая под себя все вокруг», - подумал Витька, прогоняя от себя образ Наташки.
Вскоре их тесное пространство наполнилось мелодичным жужжанием и урчанием оживающей аппаратуры, подмигиванием электрических светлячков на панелях сверху, слева и справа от них.
Инна щелкнула тумблером, и заработала рация, принеся в наушники неприятные, громкие свисты и трески.
- Кажется, гроза приближается, - равнодушно сказала Инна, продолжая возиться со своими приборами.
- Глупая, зимой гроз не бывает. И особенно в такой мороз, - успокоил ее Витька.
- Еще как бывает. Именно во время морозов, невежда, – возразила она совсем равнодушно.
- Ладно, Ин! Извини. Я в автобусе был неправ. Нам не стоит дуться, - неохотно признался мальчик.
Копошение Инны его всегда немного раздражало. Девочка вначале заметно суетилась, но потом начинала действовать размеренно, надежно и логично, как часы.
- Это совсем не Ната. Здесь мозги на первом месте, - снова поймал себя мальчик на неприятной мысли.
Он закрыл глаза и представил себе, что сейчас творится там, за лесом, тридцатью километрами севернее этого места.
Чем занимаются мама и папа? Ната уже, наверное, спит. Или, может быть, трет уставшие глаза, склонившись в свете настольной лампы над учебниками?

Легкая дрожь коснулась их тел, проникая через ремни и подушки металлических сидений.
Со скрежетом отошла в сторону массивная дверь огромных ворот ангара, и сразу же потоки ветра вперемешку со снегом ворвались к ним снаружи.
- Странная погода. Небо чистое, а внизу метет и туман над лесом, - задумчиво повторил Витя слова Игорька.
Он представил себе это маленькое, теплое колечко, свернувшееся там, под одеялом – в семи километрах за лесом.
И ему стало самому тепло. Захотелось утром, когда всё закончится, обязательно прийти и обнять ребенка. Он вдруг понял, что людские пересуды его больше не волнуют: «Вот приду прямо в спальню, и прижму его к себе, словно братика, обхватив в охапку вместе с простыней…»

Стало быстро холодать. Легкие шерстяные свитера, одинарное стекло и тонюсенький слой металла, отделявшее их от улицы, не держали двадцати градусный, февральский мороз, проникающий в ангар вместе с клубящимся снегопадом.