- Ты растешь симпатичным мужиком. И плечики у тебя уже есть, у груди прорисовываются и даже мышцы живота сами в ромбики стягиваются. Не то, что я, - бревно бревном с детства. Но худенький и прозрачный ты какой-то. Мамка с папкой что, тебя совсем не кормят? Га-га-га, - засмеялся он, сверху вниз ощупывая руки и ноги мальчика.
- Ладно. Сейчас принесу тебе жрать. Сиди здесь и не вздумай бежать. Не люблю, когда от меня бегают. Побежишь, нос на бок сверну. Ясно? - пригрозил тот и, задевая по пути ящики и тюки с тряпками, ненадолго вышел из комнаты.
Голова еще предательски гудела, и угроза сломать нос показалась мальчику внушительной.
Он не стал давать деру в глухую дождливую ночь, решив выбрать наименьшее из возможных зол.
Вскоре хозяин вернулся с глиняной миской, наполненной дымящейся кашей. Каша была не из коры хлебного дерева, а настоящей, бобовой и по запаху жирно приправленной мясом болотных крыс.
От посудины, которую тот бесцеремонно всучил мальчику в руки, струился такой аромат, что Елан почти сразу забыл про страх, омерзение и туман в мозгах. Сознание сразу прояснилось, а изо рта сами собой потекли красноречивые слюнки.
Честно говоря, такой еды они с мамой не пробовали уже наверное несколько лет - после самой гибели отца.
Глиняная миска была полной и еще достаточно горячей - недавно снятой с огня. Еды в ней могло бы хватить двум Еланам на ужин и еще на завтрак...
- Чего лупишься как недоумок? Жри, раз дают, га-га-га! - мерзко засмеялся мужчина.
- Это все мне? - недоверчиво покосился на обидчика мальчик.
- А что в замен?
- Жри, сколько в пузо влезет. Батя этой каши сколько хочешь наворует. Только мой тебе совет, малец: не гони все сразу в брюхо. С голодухи брюхо сдаст тебя чертям и начнет пытать изнутри. Ясно?
- Ясно, кивнул мальчик, недоверчиво берясь за еду прямо руками.
- Ты потом меня разденешь и как девочку в кровать потащишь? - осторожно спросил он через несколько минут, когда миска заметно полегчала в весе.
- Га-га-га! Какой догадливый, - засмеялся Урод.
- Нет. Не стану тебя раздевать. Я люблю дурачков пугать. И мальчишек красивых, вот таких как ты, люблю от зависти глазеть. А в кровати мне подходят только девки. Га-га-га! - потешался Бурка.
Мальчик недоверчиво отложил опустевшую наполовину миску. В животе приятно бурчало и по телу разливалась полузабытая сытая истома.
Елан вдруг почувствовал слабость и сон, застигающие его врасплох. Все недавнее напряжение, удар, испуг заменились предательским теплом, уютом и умиротворенностью во всем теле. И глаза сами собой слипались.
Урод посмотрел на него, забрал миску с недоеденной кашей, совершенно небрежно поставил ее на пол. А Елана решительным усилием уложил на лавку. Оголил его полностью, властно ощупал везде, не забыв ущипнуть даже там, где Елану не нравилось больше всего. А затем, словно младшего братика аккуратно накрыл, прямо так, голого какой-то пушистой и пыльной шкурой, положив ему под голову его-же свернутую одежду.
- Ты красивый, хотя и жутко худой. Вон сердечко над пузом лупится так, что даже глазами видно. И весь бледный как труп и глаза слипаются. Лежи, спи здесь. Там ветрище и дождь с грязью холодной в лицо бьет. А я пойду девку какую ловить. Неудачка у меня с тобою сегодня вышла. Думал девка ты. Га-га-га, - смеялся Урод удаляясь из комнаты.
Мальчишка подумал, что наверное пора сбежать. Но не смог подняться от усталости и поплыл в какой-то сладкий и теплый туман.