В то памятное утро, наполненное терпким запахом переспевших трав и дымкой угасающего бабьего лета, я не поверил ей, в то, кто она, хотя был безумно счастлив осознать себя будущим отцом. Отцом ребенка, рожденного такой замечательной матерью.
Но Ланна возвращалась к своей шутке день ото дня.
- Ты должен, наконец, для себя решить. Захочешь ли ты остаться здесь один или отправишься со мной растить и воспитывать своего ребенка.
Я понимал, что женщины в период беременности иногда не совсем дружат с психикой и был растерян, не знал, что ответить ей на ее фантазии:
- Значит ты наблюдатель? Социальный историк с планеты Авалон-2? Полу-легально, полу-нелегально, с согласия некоторых узких кругов в правительстве живешь и работаешь на Земле? – передразнивал я ее, лаская и целуя губами ее влажное, упругое, пахнущее далекой весной тело.
Девушка укоризненно кивала мне, слегка напрягаясь внутренне, от чего у нее заметно учащалось сердцебиение…
- Значит, ваши далекие предки еще 11600 лет назад покинули легендарную Атлантиду на корабле древних жителей Земли? И теперь ты приглашаешь меня, коммуниста, офицера КГБ, предать Родину и воссоединиться с историей? – иронично продолжал я.
И эта игра могла бы продолжаться вечно, если бы не внезапный вызов к начальству и не направление в Казахстан.
Я был ошарашен, услышав в кабинете начальника скупые слова приказа:
- Бумаги вашего направления сохраняйте тщательно. Это ваше официальное прикрытие на случай всевозможных разбирательств в будущем. . Но истинная суть вашего направления проста. Вы командируетесь сопровождать небезызвестную вам девушку, о чем кроме нас и этой девушки больше не должен знать никто.
Он протянул мне направление в Казахстан и продолжил:
- В соседней комнате вас ждет человек, специально прилетевший из Москвы вчера, чтобы встретиться с вами, – кивнул на особую дверь в кабинете полковник.
Тот, кого я увидел курящим сигареты на огромном кожаном диване в служебной комнате, заставил меня задрожать и побледнеть.
Нет, конечно, я и раньше мельком видал этого человека на фотографиях и очень редко - по телевизору, в тени, за спинами высоких государственных лиц.
Но что бы такой человек специально прилетел в Минск, ради разговора со мной мальчишкой не полных двадцати четырех лет!
Строго смерив меня колючим взглядом, и указав на пустующее кресло против себя, он без обиняков сказал:
- Я ознакомился с вашей биографией и вашей семьей. Знаю и о ваших достижениях, и о ваших некоторых несогласиях с курсом Партии…
Я побледнел как мел. А он скупо, иронически улыбнулся и сказал:
- Расслабьтесь. Именно такой человек и нужен для этого задания. Мы посылаем Вас туда, откуда, если Вы вернетесь, мы ожидаем получить решающую для обновленной партии информацию.
И на словах «обновленной партии» он бросил на меня пристальный, испытующий взгляд…
- Что я должен буду делать? – заикаясь как проштрафившийся школьник, спросил я. Этот человек мог зачеркнуть мою жизнь одним только устным распоряжением, даже без суда и следствия.
Я это чувствовал и понимал.
- Не будем лгать друг другу, – уже дружелюбнее ответил он, разжигая новую сигарету.
- Теория Маркса, Энгельса, Ленина, вероятно многого не учитывает.
Я встрепенулся в своем кресле, как ужаленный. Но он знаком успокоил меня.
- Нас ни кто не слышит. И потом, никто не говорит, что коммунизм - учение ошибочное. Но к сожалению мы постоянно проигрываем нашим противникам, и есть опасность что лет так через 10-15 СССР развалится на множество буржуазных стран. Может быть, суть опасности совсем не политическая. Вероятно в самих человеческих ценностях и принципах жизни людей, что-то теперь не так. Что мы не делаем, как ни пытаемся построить мир и счастье для людей, но неизбежно получаем в ответ обман, коварство, жестокость и войну. Поэтому Мы посылаем Вас, такого молодого и еще не зашоренного обычаями нашей жизни, объективно поискать подсказку для нашего народа и партии. А потом доложить все, что вам запомнилось, все, что Вы сами поняли.
- Но разве мне хватит опыта разбираться в глобальных вещах? – испугано отозвался я.
Он еще раз иронически смерил меня взглядом, а затем жестом дал понять, что аудиенция окончена. И напоследок негромко сказал: