...За неделю перед концом отдыха мне через хозяйку дома передали требование привести Юрку в столовую одного из пионерских лагерей на побережье.
- Я не знаю, с чем сравнивать, но если вы считаете, что мальчик уже достаточно загорел, то идите на встречу завтра. Если еще недостаточно, то займитесь его загаром и придите в указанное место ровно через неделю, - ничего не понимая, смущенно передала мне пожилая хозяйка.
- Загорел достаточно. Пойдем завтра, - усмехнулся я.
- А мне все равно. Что просили, то и передала, - отмахнулась хозяйка, которая числилась партизанкой и подпольщицей еще со времен Великой Отечественной войны.
...Юрка считал что раскусил меня и одержал полную моральную победу, и от этого манипулировать им можно было даже не напрягаясь. Хорошенько измотав мальчика на пляже и нарочно пропустив все разумные сроки обеда, я внезапно, "расстроено" попытать счастья в столовой одного из прибрежных пионерских лагерей.
Бойкие и озорные ребята-дежурные, в красных галстуках прямо поверх голых плеч не желали впускать нас на территорию лагеря. Но когда я сказал, что мы пришли купить в столовой оставшийся обед, как то разом переглянулись и затараторили наперебой:
- Вон туда идите, в столовую. К Марие Анатольевне. Больше ни к кому!
Мария Анатольевна, - пышная и габаритная одесская еврейка, -действительно приняла нас с распростертыми руками:
- Конечно, накормлю таких дорогих гостей, - щебетала она, подталкивая нас в центр пустого зала столовой.
И вдруг, улучив момент, когда мальчик отошел подальше, нагнулась к моему уху и скороговоркой прошептала:
- Туда, против той стеклянной стены от раздаточной мальчика посади. Против того внутреннего окна…
Пока нам щедро наливали вкусный украинский борщ и подкладывали котлеты с макаронами, я краем глаза наблюдал неясные темные силуэты за закрашенным белой краской стеклом раздаточной. Там в крашеном стекле, на уровне глаз имелись прогалины, через которые нас, по-видимому, внимательно рассматривали.
Кто и сколько их там было, я так никогда не узнал…
Не понял я и в чем состояла цель задания. Почему нужно было показать кому-то мальчика, после основательного загара именно в Одессе, в дали от матери?
Спустя много лет, вспоминая Юрку, которого я бесспорно любил не меньше чем других подопечных ребят, я пришел к выводу, что в той столовой на берегу моря, каким-то невероятным образом могла измениться его судьба. Но видимо его наглый, подозрительный и хмурый вид, зачеркнул какие-то тонкие планы...
И уже вечером, на переговорном пункте, пока Юрка общался с матерью, я услышал голос Регины в трубке:
- Все. Отбой, полковник. Можешь отдыхать или везти его обратно...