Но те упрямо шли, и в их сердцах ещё теплилась невероятная, сумасшедшая надежда.
Вскоре люди приблизились к просеке, возникшей из вывороченных с корнями огромных деревьев.
Словно гигантский бульдозер прошелся своим ножом по вершинам лесных великанов, а затем уперся в холм.
Тут и там валялись куски разорванной на части Птицы.
Колёса. Листы серебристого металла. Искореженные, дымящиеся агрегаты.
Изодранные в лохмотья, разноцветные трубки и провода.

Везде сновали унылые, замерзшие солдаты в серых армейских тулупах.
Они остановились в самом центре разрушений.
Подавленно рассматривали обломки и поваленные стволы вековых елей.
Наконец, где-то в полукилометре от них кто-то из солдат закричал во весь голос.
Люди бросились на крик к видневшимся на склоне зарослям орешника.

Там, вдали, два совсем юных тела лежали в груде каких-то обломков.
Несмотря на кровь и грязь, издали они были неестественно красивы, лежащие среди февральских снегов в своих тонких белых костюмах на молнии.
Казалось, дети просто спали, безмятежно устроившись в снегу, прочно пристёгнутые брезентовыми ремнями к огромным, пухлым креслам.
Но вблизи взору людей открывалась ужасная картина разрушений.
Обломки кабины, листы металла и какие-то приборы были перемешаны, словно макароны вилкой.
Наташка задрожала всем своим телом.
Ната вдруг почему-то поняла, что та, красивая, рыжеволосая девочка, лежащая вместе с Витькой в снегу, никогда не была ее врагом...
И ужасная пустота устрашающей дырой угнездилась у нее прямо в сердце.
- Стойте! Нельзя приближаться! Там радиация! - громко кричал солдат со счетчиком Гейгера, энергично махая им рукой.
Странное, фиолетовое свечение, разбрасывая потрескивающее искры, мерцало над заснувшими телами детей и обломками изуродованной кабины.
- Что это за фигня? Откуда это свечение здесь? – удивленно выругался майор, указывая на искры.
- Очень сильное, неизвестное излучение! Вероятно, там, в обломках кабины, ещё работает какая-то техническая система, – отозвался солдат-техник.
Игорёк обхватил голову руками, рухнув на колени в снег и равномерно качаясь из стороны в сторону корпусом.
Ната некоторое время тупо смотрела перед собой красными от слез глазами.
До крови сжала серебряный мамин крестик в кулаке, а затем отпустила его в снег как совсем ненужную вещь.
Медленно, словно во сне, подошла к сидящему в снегу мальчугану и обняла его за плечи.
- Там сестра. Там мой друг. Нет, мой Брат, - очень тихо шептал тот, глотая слёзы.
- Это я натворила. Моя глупость, ревность и страх, - хрипло призналась девочка.
Ей стало жутко от звенящей пустоты, поглощающей их сердца.
Ната представила себе, как завтра это маленькое, свернувшееся колечком в кровати интерната существо одиноко проснется в океане Зла. Представила и прижала мальчишку к себе еще крепче…
Она больше не могла уже сдерживаться, рыдала, прижимая к себе ребенка, словно братика…
Ната, наконец, поняла, что хотел объяснить им директор, волоча сюда, к этим ужасным останкам.
Зло коварно обмануло всех!.
Это она, Наташа, пронесла Зло сюда в своем сердце...
И они, - создатели Школы, больше уже никогда не придут помогать людям Земли.
Потому что ее поступком был разрушен древний Бастион.
Цитадель Разума на Земле...
Последняя надежда Человечества…

* * * * * * * * * *

В голове у Вити звенело и щелкало.
Он с трудом вспоминал случившееся. Где он? Почему так холодно?
Почему-то первым делом ему вспомнился маленький Игорёк.
Он представил себе это хрупкое, одинокое колечко, свернувшееся под одеялом где-то там за лесом, в интернате.
Нужно будет обязательно зайти к малышу, обнять его утром, когда всё это кончится! – подумал юноша.
Сознание медленно возвращалось в отвратительно ноющее тело.

Было холодно. Очень холодно.
Витька застонал и, превозмогая боль, открыл глаза.